Стейниц. Ласкер

Необъятна литература о шекспировском «Гамлете». Мы знаем датского принца так, как если бы он жил среди нас. Но одного мы не знаем, об одном вопросе умолчали все, писавшие о «Гамлете»: неизвестно до сих пор — играл ли Гамлет в шахматы.

Впервые поставил этот вопрос не кто иной, как философ, математик, литератор и шахматист Эмануил Ласкер. В 1907 году, комментируя шахматную партию (Шпильман—Яновский), он писал: «Существует в шахматах чувство художника. И оно побуждает игроков, обладающих фантазией, противостоять искушению делать простые, очевидные, хотя и сильные ходы, и дает им толчок для создания тонких комбинаций, рожденных в борьбе против очевидного, против трюизма. Это чувство, или дар, создает иногда гениев, но вместе с тем делает обладателя его доступным тем ошибкам, какие никогда не случаются у среднего игрока. Иногда же чувство художника превращает обладателя его в Гамлета шахматной доски. Интересен вопрос — играл ли Гамлет в шахматы?

Это кажется вероятным, но если он и играл, то игра его была слабовата, хотя и насыщена творческой фантазией и стремлением сделать ход лучше, чем обычный, что так часто ведет к худшим ходам. Многочисленны Гамлеты шахматной доски. И часто погружаются они в сложнейшие шахматные комбинации, порождающие настолько глубокие идеи, что они перестают быть жизненными. И вот тогда судьба наносит им жестокий удар повседневного здравого смысла, пробуждает их от грез».

Далее Ласкер рассказывает, как Яновский, будучи принужден сделать элементарный ход, «возмущается против этой необходимости, и так как он настаивает на изящном и глубоком ходе там, где требовался простой, — терпит в итоге поражение».

Ласкер очень своеобразный шахматный комментатор. Комментируя шахматную партию, он стремится вскрыть ее внутренний сюжет, найти основное звено ее идейного строения. И не только партии, а главным образом человека, играющего эту партию. Так, в приведенном выше комментарии он вскрыл идейное содержание шахматиста Яновского. Но мимоходом помог и комментатору Ласкера, которого этот комментарий наводит на мысль: а кто же сам Ласкер? Конечно, он не Гамлет шахматной доски. Но ведь и не человек «повседневного здравого смысла». Борцом он был всю свою жизнь и умел победоносно пользоваться оружием жестокого, сухого и безличного здравого смысла. Но и мыслителем-исследователем он был, стремился в жизненной своей практике завоевать гармонию творчества и здравого смысла, осуществить синтез художника, борца. Значителен жизненный путь Ласкера, — это путь человека, со сложной идейной судьбой.

Быстрый путь

Маленькии городок Берлинхен в Восточной Пруссии, неподалеку от прежней русской границы, был в детские годы Ласкера (он родился 24 декабря 1868 г.), тихим, идиллическим местечком, окаймленным озером, лесами, пышной зеленью летом, глубокими снегами — зимою. Детство в таких городках, — если оно не сопряжено с нищетой, с жестокой борьбой за существование, начинающейся уже с малых лет, — бывает обычно легким и радостным. Не жалуется на свое детство и Эмануил Ласкер. Как и Стейниц, был он последним ребенком в семье — не тринадцатым, а четвертым, и рос он не в узких и смрадных улицах еврейского гетто, хотя, как и отец Стейница, отец Ласкера был должностным лицом в местной небольшой еврейской общине. Отец его — кантор в синагоге и религиозный проповедник — был, очевидно, человеком незаурядным: самоучка, он имел все же настолько широкое образование, что давал даже уроки по некоторым общеобразовательным предметам детям Берлинхена. Повидимому, ортодоксально религиозным, несмотря на свою профессию, он не был: характерно, что Эмануил Ласкер не получил специально еврейского религиозного воспитания и уже двенадцати лет поступил в гимназию в Берлине.

Но двенадцатилетний Ласкер не провел и года 6 этой гимназии; он на первом же году своего обучения был переведен в реальную гимназию маленького городка Ландсберг. И случилось это по причине совершенно особого свойства, причине, не имевшей, конечно, прецедента и неповторимой. Этой причиной были шахматы.