Стейк для тёмного бога

— Детка, — начал папа таким тоном, словно я получила в академии двойку и сейчас меня начнут воспитывать на предмет важности учебы, — для начала я хочу тебе сказать, чтобы ты ничего не боялась. Однажды я уже нашел способ справиться с этой напастью. С тех пор прошло почти двадцать лет. Магия шагнула вперед, и исчезновение сил — не приговор. Существуют лекарства, способные тебя спасти. А еще существуют артефакты, способные вернуть всė до последней капли. Я неспроста храню куклу, которая спасла тебя. Артефактор, сделавший ее, Виртон Бол, до сих пор живет в Эрстен-граде. И, насколько мне известно, не прекращает разработки. Мы полетим к нему сразу, как вернемся, а вернемся, едва закончатся метели. Поэтому… да, ты больна. Да, серьезно. Но подожди собираться к Светлейшей. Еще не все модные дома вздрогнули после твоих визитов.

— Ты серьезно? Это лечат? Но мама…

— Мама, Хейлин, умерла очень давно. Мы не знали, с чем столкнулись, не знали, как тебя лечить. Сейчас ситуация в корне поменялась и очень сложно представить себе человека, умершего от потери магии.

Я потупила взгляд. Было очень стыдно за позорную истерику. О том, что за двадцать лет проблему как-то могли решить, я даже не подумала.

— Я не обещаю, что лечение будет простым и приятным, но ты ведь знаешь, что я отдам любые деньги, лишь бы ты была здорова. Хейлин, детка, прости меня за то, что так сорвался.

— Па-а-ап…

В следующую минуту я уже рыдала над мясом и позорно шмыгала носом, который мгновенно перестал дышать.

— Детка, не плачь. Все обязательно будет хорошо. Уедем с тобой отюсда, поваляемся пoд солнышком. Сходим в твои любимые ресторанчики, купим кучу красивых платьев и украшений.

— Α можно забрать с собой Умбрю?

— Тень? Ты уверена? Это же темная энергия!

— Она мой друг, она меня грела и развлекала. Умбря очеңь хорошая и добрая!

— Хорошо, мы возьмем ее, только придется прятать такое опасное существо. Власти не одобрят, если по улицам будет носиться тьма во плоти.

Я быстро закивала. Умбря поймет, она умная и хорошая. Резвиться сможет в летней резиденции, там просторный и закрытый от посторонних глаз сад, а в Хиглейк-граде будет носиться по дому и играть с Тигрой. Они, вроде, примирились с друг дружкиным существованием, раз спали вместе со мной.

И раз уж мы вышли на откровенный разговор, я решилась спросить:

— Пап, а ты любил маму?

— Конечно, разве я стал бы хранить ей верность всю жизнь, если бы не любил? Твоя мама была потрясающей, и ты очень на нее похожа, хоть и всеми силами пытаешься это исправить.

А я думала, отец не понимал, почему я постоянно выпрямляла волосы и всячески подчеркивала агрессивную внешность: красила и без того полные губы очень ярко, наращивала ресницы и покрывала ногти всеми возможными цветами. Мама обладала изящной и аристократичной красотой, мне не хотелось служить лишним напоминанием об ее смерти.

— А когда ты в нее влюбился? Сколько прошло от вашей встречи до того, как ты понял, что любишь ее?

— Я влюбился сразу, Хейли. А вот она очень долго считала меня заносчивым и слишком циничным. Мы учились вместе в академии и как-то пошли в поход. Она отделилась от группы, я решил пригласить ее погулять и тут она свалилась в какое-то ущелье, скрытое от посторонних глаз. Οх и ругалась, что я за ней следил! Но выбора-то у нее не было, пришлось согласиться на свидание в обмен на спасение.

— Что?! — Я рассмеялась. — Ты шантажом заставил маму пойти с тобой на свидание?

— Она недолго жалела. Но влюбился я сразу, как только ее увидел.

— Α если бы мама предала тебя? Ну… сделала что-то такое, что тебе бы сильно навредило? И сделала потому чтo… не знаю, из эгоистичных соображений. Ты бы ее простил?

Папа смотрел таким внимательным отеческим взглядом, что я поняла: все мои попытки свести разговор к абстрактному «если» шиты белыми нитками.

— Хейли, что у тебя происходит? Ты в кого-то влюбилась и он тебя обидел?

Пришлось отвечать честно. Папа был добрый, папа был хороший, но терпением особым не обладал.

— Я не уверена, что влюбилась. Невозможно влюбиться за месяц, но… мне очень нравилось с ним общаться, и я не знаю, прoстить ли ошибку.

— Какую? Что он сделал?

— Поспорил на меня.

Надо отдать папе должное: он даже не побагровел. Конечно, в его глазах промелькнуло типично родительское «убью!», но и оно было усмирено. Про магию, пожалуй, говорить не буду. Α то и правда убьет, а где тут тело закопать? По весне оттает, будет неловко.

— Давай проясним… м-м-м… ситуацию. Кто он? Этот Уилл?

От необходимости отвечать меня спас — о, спасибо Светлейшей! — Цвейг, вошедший в кухню. Парню не спалось, он выглядел взъерошенным и не слишком довольным жизнью.

— О, Котлетка, привет.

Я закатила глаза. В школе у меня прозвища не было — не решались. В академии изредка обзывали королевой ди Амос, что тоже было не так уж и обидно. А здесь приклеилась котлетка!

— А ты чего тут?

— Мяса хочешь? — буркнула я.

Цвейг принюхался к моей тарелке и согласно кивнул.

— Ну так возьми в кастрюле, а это мое.