Стечение обстоятельств

Срываюсь с места, нутром чувствуя, что получу информацию об Арине. Что-то, называемое интуицией, подсказывает ‒ всё решится сегодня. Возможно, обрету ответы на все вопросы, возможно, ответом мне будет молчание. Плевать, если это мне даст возможность хотя бы засыпать по ночам.

Через сорок минут вхожу в дом, привычно направляюсь в кабинет отца, застав его за рабочим столом.

‒ Хотел видеть? ‒ Вероятно, сейчас он читает надежду в моём взгляде, прекрасно зная, что я желаю услышать.

‒ Пора выбирать, Глеб.

‒ Что? ‒ на мгновение теряюсь. Какого хрена сейчас?

‒ Есть Ганина и Корнеева. Выбор нужно было сделать ещё вчера. Напоминаю, мама установила срок, ‒ перебирает бумаги, спокоен, а меня практически трясёт.

‒ Помню про срок. Выбрать не готов.

‒ Причина?

‒ Нет причины. Не готов.

‒ А может, причина в отсутствии третьей кандидатки, заявленной изначально? Если бы в этот список была добавлена Строганова, выбор было бы сделать проще? Смею предположить, ты бы ни секунды не раздумывал, так? ‒ довольно улыбается, не сводя с меня взгляда.

‒ Твои выводы ошибочны, ‒ выдаю хрипло, отворачиваясь к окну. Всматриваюсь в картинку за окном, только бы не быть раскрытым перед отцом.

‒ Уверен, наоборот. Могу объяснить, как я к ним пришёл.

‒ Удиви.

‒ Что ж… ‒ поднимается и встаёт рядом со мной. ‒ Когда Демьян увидел тебя рядом с Ариной, узнал сразу. Ты его не помнишь, зато он провалами в памяти не страдает. Набрал меня сразу же. Зная, каким скотом ты способен быть по отношению к людям, включая женщин, опасался, что раздавишь его впечатлительную дочь. Но, всё вышло с точностью да наоборот. Арина приезжала счастливой. Сияла подобно новенькой монетке, и не заметить этого было невозможно. Влюблённую женщину видно издалека, ‒ усмехается и косится на меня. ‒ В тот день, когда я звонил тебе с претензиями о несостоявшейся встрече с Корнеевой, откровенно лукавил. Хотел убедиться, что Демьяну не показалось. И убедился – когда услышал голос Арины на заднем плане. Строганов подтвердил, что дома дочь не ночевала, оставшись у подруги. Только осталась она у тебя. Сам попросил её соврать? ‒ вопросительно смотрит, ожидая подтверждения. Отвожу взгляд, прокашливаясь. ‒ Сам, ‒ смеётся, толкая меня в плечо. ‒ Наверное, она единственная, кому ты позволил провести ночь в своей норе. Однозначно, единственная. А дальше в игру вступил Лев, присматривая за вами.

‒ Следил?

‒ Называй как хочешь. Арина ехала на занятия, а затем к тебе. Каждый день одно и тоже, пока между вами не перемкнуло. На вечере в доме Строгановых от вас обоих искры летели, ещё немного и спалили бы дом к чертям.

‒ Неправда.

‒ Ты своего лица не видел. На нём кроме ревности и эмоций-то не было. Ты её сожрать готов был, когда Евдокимову согласием ответила. А потом сама же рыдала в голос на плече у Демьяна. И не по причине предстоящего брака, как ты понимаешь.

Специально сделала маленькая сучка. Смотрела в глаза и ждала действий, подтверждения, что нужна, необходима.

‒ А в день регистрации? Ты шнырял по ЗАГСу, словно побитая собака, высматривая её. Позволил бы стать чужой женой, а? Стоял бы в стороне и смотрел? Ну? ‒ молчу, часто сглатывая. ‒ А после похищения и того хуже, как одержимый рвался к Строганову за информацией. Что, залезла девчонка к тебе в душу? Пошатнула сраные принципы и убеждения, которыми ты бросался в меня? Ответь, Глеб. Хоть раз, отбросив показное безразличие, ответь, как есть.

‒ Тебе показалось. Разговор окончен, ‒ срываюсь с места, стремлюсь к выходу, чтобы ни одного слова не вырвалось из уст отца.

‒ Арина замуж вышла, ‒ прилетает в спину.

Удар ‒ с размаху по роже, так что в голове звенит и окатывает раскалённой волной, уничтожая за секунду.

‒ Её вернули? Когда? ‒ забываю обо всём, когда разговор заходит о Котёнке.

‒ Сегодня, ‒ плюхается в кресло, развалившись. Он получает удовольствие, напитываясь моей растерянностью.

‒ А когда успела замуж выйти?

‒ Сегодня.

‒ За Евдокимова?

‒ Нет.

Новый удар существеннее предыдущего. Болезненный, оглушающий, выбивающий почву из-под ног. С Олегом я почти смирился, когда узнал, что жених слюни пускают совсем на другую бабу.

‒ За кого? ‒ пугаюсь собственного рыка, и эмоций, которые разносят вдребезги.

‒ Папку синюю открой, ‒ указывает на стол.

Проследив его взгляд, сразу нахожу необходимое и дрожащими пальцами вынимаю бумаги. Пробежавшись взглядом, охреневаю.

‒ Что за…

‒ А ты думал за акции расписываешься? ‒ громко смеётся, закатываясь от смеха. ‒ Ты так был сосредоточен на мыслях о Строгановой, что, не глядя подписал бы смертный приговор. Но ты можешь отказаться от подписи, и мы аннулируем документ.

‒ Нет.

‒ Нет? То есть ты согласен, я правильно понимаю?

‒ Да.

‒ Там много пунктов. Важных, Глеб. Прочти, прежде чем соглашаться.

Возвращаюсь к началу, внимательно всматриваясь в текст. Теперь, когда немного отпустило, смысл более понятен, а перспективы явственнее. Останавливаюсь на пунктах двенадцатом и двадцатом. Котёнку не понравится ‒ выпустит коготки, больно оцарапав. Проглочу. Её злость, скорее, возбуждает, чем нервирует.