Ставок больше нет

Опер смущенно отвернулся. Нет, он, конечно же, прекрасно знал, что Скопцов, а если уж говорить точнее, камера, в которой он находился, прикрыта... Но обсуждать такое... тем более с человеком совершенно посторонним... Этому противилось все естество сыщика, воспитанного на положениях приказа...

– Ладно, – правильно понял Василий сомнения собеседника. – Хочешь, я сам попробую угадать?

И Скопцов назвал фамилию. Реакция Михайлова была красноречивее всяких слов.

– Я так и думал, – удовлетворенно резюмировал Василий.

– Как догадался? – насупившись, спросил Игорь.

– Это было не так уж и сложно, – ответил журналист. – По характеру поставленных вопросов. Того, в камере, не интересуют подробности преступления. Ставивший ему задачу человек знает, что я в этой истории не при делах.

– И что же его интересует?

– Есть один предмет. – Василий все еще сомневался, стоит ли ему перекладывать на себя функции многочисленных милицейских служб. Да и как бы он ни убеждал самого себя в том, что ему ошибка сыщиков безразлична, какая-то обида все равно имела место...

Но в конце концов победило чувство долга. Скопцов не хотел, чтобы мразь, которая, собственно, и закрутила весь этот хоровод, ускользнула, пустилась в бега, осталась безнаказанной.

– Короче, Игореха, есть еще один нюанс, о котором я тебе пока не говорил, – начал он, зачем-то оглянувшись на плотно закрытую дверь, как будто тот, о ком шла речь, мог в любую минуту ворваться в следственный кабинет.

5

– Это Сумин?.. – послышался приятный и бодрый женский голос в трубке телефона. При этом совершенно незнакомый.

– Что?! – Начальник областного розыска даже растерялся немного – никаких звонков он не ждал. А тут...

– Простите, но ведь я разговариваю с Федором Михайловичем Суминым? – встревожилась невидимая женщина.

– Да, совершенно верно, это я! – признался полковник.

– Слава богу! – обрадовалась его собеседница. – Я – ассистент профессора Дубинина.

Сказано это было таким тоном, что сразу становилось ясно – не слышать о профессоре Дубинине может только полный идиот. Не желая признаваться в собственной глупости, Федор Михайлович пробормотал:

– Чем... кхм... обязан?..

– Дело в том, – зачастила женщина, – что в отделении нейрохирургии двенадцатой городской больницы находится больной... Так вот, он просил немедленно с вами связаться! Говорит, что дело очень срочное! Очень!

– Да? И что же это за больной? – без особого энтузиазма поинтересовался Сумин.

– Поступил как неизвестный... Ну, был без документов и в бессознательном состоянии! А сейчас говорит, что он – лейтенант милиции Решеткин... Или Решетов?.. – сама у себя спросила женщина.

– Может, Решетилов?! – Федор Михайлович приподнялся в кресле. Только сейчас он вспомнил, что уже почти сутки не видел молодого опера.

– Да, точно! – возликовала женщина. – Решетилов!

– Что с ним?!

– Черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга...

– Вы говорите, двенадцатая городская?! – Сумин уже был полностью на ногах.

– Да, отделение реанимации...

– Я немедленно выезжаю!

...Сумин смотрел на осунувшееся лицо молодого опера и чувствовал... А сложно сказать, что мог чувствовать в этот момент начальник, не сумевший уберечь своего подчиненного! Боль, стыд, гнев, ненависть... Вся эта гамма переполнявших его чувств выплеснулась в одном-единственном вопросе:

– Кто?! Кто тебя так, Володя?!

– Манушко... Ломовцев... Убили Ленку... И... похитили Мацкевича...

– Ты уверен?!

Опер медленно закрыл, а потом вновь открыл глаза, подтверждая сказанное им. Собравшись с последними силами, почти прошептал:

– А еще...

Наклонившийся поближе к едва шевелящимся бледным губам начальник областного розыска сначала и не поверил в то, что услышал. Но переспрашивать ничего не стал... Да, по большому счету, ему никто бы и не ответил – глаза молодого сыщика закатились, и он потерял сознание, бессильно уронив обмотанную марлевой повязкой голову на сторону. Он выполнил свой долг и мог позволить себе расслабиться...

– Удивительно, – сказал кто-то за спиной Сумина. Начальник областного розыска развернулся на голос. Мужчина... Примерно его лет, полноватый, осанистый, в халате идеальной, режущей глаз белизны. Очки на переносице, благородная седина... "Наверное, это и есть тот самый профессор Дубинин..." – подумал Федор Михайлович. А вслух спросил:

– Что – удивительно?

– При таких травмах он не то что ходить не должен... – Медик кивнул головой в сторону опера. – Я поражаюсь, как он сумел ничего не забыть?.. Как он сумел обо всем этом рассказать?.. Ничего не понимаю... На чем он держался?.. Ч то его заставило перешагнуть через себя?..

– Я – тоже, – тяжело вздохнул Сумин. И тут же спохватился: – Скажите, профессор, а жить-то он будет?!

– Будет, – уверенно ответил медик. – Будет. И даже вернется на службу. По крайней мере, лично я все для этого сделаю.

– Почему? – В принципе, этот вопрос был лишним. Федора Михайловича уже ждала работа. Но только он пока не спешил уходить. Не мог вот так вот просто развернуться и уйти.