Ставка на смерть

В начале одиннадцатого майским пятничным вечером в позолоченной спальне отеля «Карлтон» Александр Хок, который только что приехал, и женщина, с которой он только что познакомился, шумно занимались любовью на изысканно убранной и чрезвычайно помятой постели. Впившись губами в рот женщины, Хок взглянул на мерцающий голубоватым светом циферблат наручных часов. Водонепроницаемые часы подтвердили то, что ему подсказывали внутренние биологические часы, которые никогда не подводили, определяя время с точностью до минуты.

Да. Пора торопиться.

— Du vent[1], — пробормотала женщина, прервав движения и глядя, как жалюзи яростно бьются о стеклянные двери террасы. Завывающий ветер рвался со скоростью не менее тридцати узлов.

— Да, сказал он, нежно погладив ее по щеке. — Что ветер?

— C’est terrible, eh?[2]

— М-м, — промычал Хок, который был сейчас немного занят.

Его спина непроизвольно выгнулась. С губ сорвался крик. Она все еще тяжело дышала, сидя на нем верхом, и он с восхищением разглядывал ее сильное тело оттенка слоновой кости. На ней была черная соболиная накидка, заколотая на шее. Капли пота блестели на коже, образуя ручеек, стекающий между грудей.

Поразительно красива. Просто невероятно. Звали ее — как недавно узнал капитан Хок — Джет. Она была известной личностью, вероятно, настолько, чтобы называться одним именем. Китайская кинозвезда. Хок не видел ни одного фильма с ее участием — он любил черно-белые картины, снятые до или во время войны. А фильмы, в которых она играла, он смотреть и не собирался.

Сказать по правде, он мало что знал об этой женщине за пределами громадной кровати, если не считать ее черных глаз, красных губ и плавных очертаний тела.

Они познакомились сегодня днем на роскошном ланче в «Отель дю Кап» в Антибе. Немецкий магнат Августус фон Драксис, который устраивал этот прием под соснами на светло-голубой вилле Феликс, любезно перевез нескольких гостей, остановившихся в «Карлтоне», на борту яхты. По воле случая Хок и Джет сидели рядом во время непродолжительного и не очень приятного путешествия из бухты Канн к Антибу. Море было на редкость неспокойным, яхту сильно болтало. Хока сильно удивили дерзость и беззаботность его соседки.

— Для женщины вы поразительно хорошо переносите качку, — сказал Алекс, обращаясь к ней. Выражение ее лица ясно показывало, что она не считает это комплиментом.

— Il fait froid[3], — сказала она, передернувшись от холода. Она разглядывала его слегка потертый ирландский рыбацкий свитер. Из одежды Хок привез только морской мундир, смокинг да еще пару вещей. На женщине было очень короткое черное платье из натурального шелка с открытыми плечами и несколько ниток крупного черного таитянского жемчуга. Дорогое украшение, подумал Хок, отметив про себя неправильную форму жемчужин. Джет явно не вспомнила о плохой погоде, когда выбирала наряд для приема. Она думала о мужчинах.

— Извините, — улыбнулся он, стягивая свитер через голову и протягивая женщине. — Какой я невнимательный. — У Хока осталась старая фланелевая рубашка, которая не особо защищала от резкого холодного ветра.

— Да уж, — сказала она и надела толстый шерстяной свитер, не обращая внимания на уложенные в сложную вечернюю прическу черные волосы и театральный макияж. Он поймал себя на том, что следит за каждым ее движением. Ее жесты были точными, почти балетными, и Алекс смотрел на нее, как завороженный. Он знал немало мужчин, которые с ума сходили по восточным женщинам. Сам же никогда, вплоть до этого самого момента, не понимал, что они находили в них.

Присмотревшись к его густым черным волосам и проницательным голубым глазам, женщина спросила, перебив его сладостные раздумья.

— Вы ирландец?

— Нет. Полукровка. Мой отец англичанин, мать американка.

Казалось, она несколько секунд размышляла над его словами, но ничего не сказала. Когда она поправляла черную плиссированную юбку, Хок успел разглядеть пышное бледное бедро и кружевные полоски чулок с черными застежками пояса. Алекс всегда находил этот модный аксессуар особенно привлекательным.

— Вы остановились в «Карлтоне»? — спросил он, чувствуя себя неловко. Если его попытки завести беседу с этой красивой женщиной даже ему самому казались такими жалкими, какими же они должны были показаться ей?

Как бы там ни было, она выжала из себя полуулыбку.

—. Нет. Я ездила на берег за покупками. Я гостья на борту вон той яхты. Мы приехали на кинофестиваль и задержались. Владельцу яхты здесь нравится.