Статус-Кво

— Р-р-ром… — уткнулась ему в плечо, тихо произнесла я, крепче обнимая его за шею и плечи, ощущая, как мир осыпается в горечи его парфюма и перерождается в буйство, кипящее в крови.

Свободной рукой мягко отстраняет меня и поворачивает мое лицо к себе. Фантастически красивая полуулыбка мне в губы. И еще один палец.

Тело задрожало, напряглось от дикости происходящего и ощущения жара вспыхнувшего под кожей. Снова обвила его шею руками, вжалась лицом в его плечо, чувствуя что сердце вот-вот пробьет грудную клетку.

— Тишина-то какая… — утробное мурлыканье в его сниженном от удовольствия голосе. — Да, чудо? Тишина, а я так люблю твой голос.

И резкий почти удар пальцами, вырвавший из спазмированного горла полустон-полувскрик.

— Еще… — его требование, хриплое от удовлетворения.

Снова удар. Снова безумство моего тела от его пальцев, извращающий мой мир. Хаос, беснующийся в разуме, рушил сознание при каждом движении его пальцев, порождающих упоительное горячее безумство, сжигающее вены.

Каждое движение — мой стон, которые он с непередаваем удовольствием слизывал с моих губ, всякий раз ударяя еще резче и не оставляя мне ни единого шанса против набирающей силы и мощи волны, уже накрывшей тенью вяжущего удовольствия.

— Снова тишина, моя… Хочу твой голос…

— Р-р-ром… — я ошиблась и с интонациями и с тембром, ставшим умоляющим, напомнив ему правила его игры и частота движений пальцев спала. — Пожалуйста, нет…

— Еще.

Удар, но за ним не последовал еще один, что обязан был продать все мое дрожащее существо темным и тянущим водам оргазма.

— Пожалуйста!.. — отчаянным почти всхлипом.

Кончик его языка скользил по моим губам. Интенсив пальцев растет. Сильнее. Глубже. Жёстче. С моими стонами в его улыбку. Становящимися громче с каждым ударом его пальцев.

— Еще. — Его требование тихим утробным рыком. И особо сильный рывок пальцев пустивший меня под откос.

И он выпивает мой накрывший оргазм. Выпивает, одной рукой обхватив за затылок, мешая отстраниться от его жадного языка, скрадывающего стоны, и от его пальцев внутри, так мистически точно угадывающие моменты ослабления, и запускающие волну по новой.

Я сорвала голос, а он выпил каждый мой стон до дна. Каждый. До дна.

Откинулась на сидении. Внутри пустошь, теплая южная ночь и прохладный бриз, напитывающий успокоением разгоряченную его зноем кожу. Сожжённую скорее. И кожу, и то, что под ней.

Ватная слабость, желание сжаться и сохранить так это все.

— Чудо… — сладкая улыбка, и он кончиком языка скользит по среднему пальцу, слизывая с кожи оставшийся от меня влажный след. — Я вообще-то тут тебе сливки предоставить хотел на пробу и все дела.

— Да, Лисовский. Кофе-брейк, же да? — Слабо улыбаюсь, следя за его языком и пальцем.

Пауза. Затягивается. Мой непонимающий взгляд на его профиль, кажущийся ровным и спокойным, когда он произносит такие глупые слова:

— Я бы настаивал. Но оставлю право выбора.

— А ты настаивай. — Придвигаюсь, соблазнительно улыбаясь ему в губы. — Настаивай, Ром. Я же вижу, ты любишь пожестче. Так давай. Заставь меня.

Заставил. Но не так как я ждала, и как он хотел. Гребанный Лисовский самоконтроль, сплошной лед и заморозки на любое проявление кипящего внутри себя горячего хаоса. Он брал меня за волосы, но не у корней, придвигал мою пытающуюся отстраниться голову к своему лицу, но на всякое мое сопротивление, способное вызвать боль из-за натяжения волос, тут же ослаблял хват, чтобы поменять его, давить на затылок пальцами, свободной рукой почти оставляя следы на коже груди, и прикусив мою нижнюю губу — скользить по ней горячим языком. Начинаю сопротивляться — из него почти прорывается. Почти. Но нет. Я знаю, что ему моя покорность нахер не сдалась, но и вытащить то, что он держит в тисках не могу. Это отравляет нарастающее во мне возбуждение.

Краткая борьба. Заставил. И это просто охеренно, когда тебя за волосы вот безапелляционно, без права на отступление прижимают к паху. Знаю, что если по-настоящему испугаюсь и начну сопротивляться — он тут же отступит. Это чувствуется, потому что все еще веет его самоконтролем, ориентированном на меня, мои желания, происходит анализ каждой секунды, чтобы не нагрубить в тактике. Оттого и эта аккуратность, медлительность. Гребанный контроль себя. Мне он не нужен. Я хочу его настоящего.

— Фальшивишь. — Уперевшись руками в его бедра и отстраняя голову, прищурившись вглядываюсь в плавленое серебро. — Оставляешь шанс. Контролируешь. Ведешь себя как жалкая дворняга, а не вожак.

О нет, он бы не подался на эту откровенную провокацию, если бы кончил первым, а так ему знатно туманило разум возбуждение. Его короткая твёрдая попытка. Мой ехидный смешок. Его звериный оскал — то, что надо.

И все. Его накрыло.