Статус-Кво

— И наверное… Просто… Ну хуй знает. Я же понимаю это все. Просто понимаю, Кира вот сижу осуждаю, а между тем он хоть что-то делает, старается как-то. А я… знаешь, это как с похмелья — почему-то вообще ничего не хочется, мотивации никакой нет и в голове мутно все так, планов нет, целей нет… Нет, они как бы есть, цели эти… но приземленные только, обрубочные какие-то, какие-то… блядь, не знаю… Не знаю я как описать это все. Психолог мне двигал тему, что мое… сейчас… слово такое смешное еще… дивиантное поведение это способ обратить на себя внимание папы, типа я маленькая девочка, сломленная разводом. Ага, блять. Я больше всего боюсь, что он просечет о глубине этого моего девиантного поведения. Он поорет, накажет, деньги там отнимет, а потом остынет и простит. Казалось бы, вот чего в этом такого страшного, все равно же простит, но у него иногда взгляд такой… не знаю… разочарованный, что ли. Я не могу это понятно описать, просто… внутри как-то больно от того, что ему больно, хотя я многое в нем вот… не то что бы ненавижу, но как-то принять не могу, а все равно вот именно этот взгляд как будто по живому режет. Я Киру говорила об этом, он не понимает. Он боится его, поэтому косяки скрывает. Я тоже боюсь, да, но у меня первоочередной страх вот этого взгляда. Поэтому всю эту хуйню, которую вытворяю, скрываю. Скрываю и все равно вытворяю. У меня с башкой что-то не то. Даже к психиатру обращалась… Об этом никто не знает. Психиатр сказал, что все у меня нормально и к нему мне пока рано. Прикольный мужик, даже думала, может в мед поступить, тоже в психиатрию пойти, у них там интересно… Вот… Не знаю я, Ром. Не знаю, что со мной не так и никто не может ответить…

Повисла гнетущая тишина. Я не смотрела на него, но чувствовала, что он смотрит на меня. Поднялся и пошел в ванную. В стекле полуоткрытой двери я с каким-то мертвенным оцепенением следила за ним, смотрящим на себя в зеркало. Усмехнулся себе, покачал головой и открыл воду. Осторожно склонился и окатил лицо каплями.

Вырубил кран, уперся ладонями в столешницу, опустив голову, закрыв глаза и прикусив губу. Почему-то это больно кольнуло сердце. Что-то было в этом такое… интуитивно понятное, но которое четко сформулировать и обозначить не можешь. Особенно взбудоражило кровь, шепчущую в голове приказ встать и подойти к нему, тот факт, что он не знал, что я вижу его.

Он пошел на выход, на ходу утираясь рукавом халата, я торопливо отвела взгляд в бокал с остатками виски и внутри напряглась, когда он снова улегся рядом. Щелчок зажигалки, сигаретный дым и его негромкое, но твердое:

— Я научу.

Внутри что-то оборвалось, рассыпалось в горячее, вязкое непонимание. Удивленно перевела на него взгляд.

— Что?..

Усмехнулся, не глядя на меня и не ответил, снова затягиваясь сигаретой и глядя потемневшими глазами в сторону балкона.

— Что ты имеешь в виду? — мой голос почему-то дрогнул.

— Скудоумная ты. — Прохлада с тенью сарказма.

Прежде чем я ощутила боль от подлого выстрела, когда так поздно осознала, что настолько глупо открыла личное, он дернул меня за плечо. Еще мгновение, и я, расплескав алкоголь, оказалась под ним. И застыла глядя в глубокие серые глаза.

— Ответ-то на поверхности, чудо мое. И не психолог, не психиатр тебе его не дадут. Роют глубоко. — Снова усмешка, снова прохладная, но вот выражение глаз…

Что-то в них такое, идущее резонансом с привычными для его голоса интонациями. Почему-то не могу пошевелиться. Ощущаю, как противно липнет намокшая ткань к телу, а пошевелиться не могу. Внезапно до меня доходит. Злость вспыхивает ярко и мощно, с силой отталкиваю, а он только сильнее прижимается.

— Мне твоя жалость не нужна, понятно? — тихим рычанием сквозь зубы. — Вот от тебя точно не нужна! Мне вообще ничего от тебя не нужно! Иди ты на хуй, скотина!

— Агрессия, когда больно. — Горькая усмешка и прикус нижней губы. — А ведь больно почти постоянно, верно?..

— Ты… ты чего, блядь, моим психологом заделался?! Господи, уши развесила, идиотка! И кому распиздела-то! Лисовскому! Что, блядь, провел анализ и вывел новые точки, на которые теперь можно будет давить?!

— Говорю же скудоумная ты. — Глаза улыбаются, руки сжимают мои плечи.

— Хватит хуйню городить! И отпусти меня! Посмеешь хоть…

Договорить он мне не дал. Впился поцелуем. Грубым, жестким, странно необходимым. Вцепилась в его плечи, чтобы оттолкнуть и… притянула ближе. Вжалась, раздраженно и зло вкушая темные дары безумия, бывающего таким щедрым, когда меня касались его губы. Не могу, сука… Больше не могу… Что вообще происходит?..

Отвернула голову, уперлась ладонями в его грудь и зажмурилась, успокаивая свой дрожащий непонятно от чего мир. Полный и беспредельный хаос. Анархия в голове, борьба всего и со всем. Хочется рыдать, слабо, бесконечно глупо, как тогда, с Киром… Хочется. Сцепляю зубы до скрипа, рвано выдыхая и беру в тиски творящийся в голове апокалипсис.