Статус: бывшая

– Вообще-то не особо. Знаю, ты не на это рассчитывала, но он быстро успокоился. Вовсю готовится к… – Ваня резко замолчал, видно, не желая сдать лишнюю информацию, прищурился. – К разным новым мероприятиям.

Таня поняла, что слишком поторопилась. Надо было сначала усыпить бдительность, отвлечь, затеять светскую беседу и, когда от семян чиа Красков размякнет, уже начинать расспросы. Недаром же Ваня напоминал ей богатыря из сказки, а там всегда действует четкое правило: сначала, мол, добра молодца накорми, напои, в баньке попарь, а потом и спрашивай. Баньки поблизости не было, да и охаживать Краскова веником Таня бы не решилась, но в целом решила действовать по схеме.

– Бог с ним, с Байгозиным, – отмахнулась она небрежно. – Слушай, мне всегда было интересно: как ты умудрился попасть на радио?

– А что в этом такого?

– Ну, ты… Немногословный, прямо скажем. А у них надо говорить без конца… Ты ведь ведущим работал, это правда?

– Было дело, – пожал плечами Ваня. – Наверное, я потому и мало говорю сейчас: тогда наболтался.

– Может, сделаешь для меня исключение? – Таня с видом крайней заинтересованности облокотилась на стол.

Красков, видно, привык сам проводить дознание, потому что сначала замялся, поставил аромалампу ровно посередине, выровнял салфетницу.

– Сейчас, наверное, это странно звучит, но лет в двадцать я играл в КВН. Не в высшей лиге, конечно, так, была небольшая сборная… Выступали на наших праздниках, на юбилеях начальства. Художественная самодеятельность, короче, кто на что горазд. Ну, и меня заметили, сказали, что тембр голоса приятный. Сначала я на это внимания не обратил, а потом, когда ушел из органов…

– А почему ты ушел?

– На самом деле это было не совсем мое решение. – Красков помрачнел, и Таня мысленно отругала себя: вместо того чтобы расслабить человека, только его напрягла.

– Извини, если хочешь, можешь не… – начала было она, но Ваня жестом ее прервал.

– Нет, ты права. Нам лучше сразу узнать все друг о друге. Насчет тебя я в курсе, так что… – И не успела Таня спросить, о чем там он конкретно в курсе и что бы это вообще значило, как он продолжил: – Ты ведь понимаешь, что не все в органах работают за идею. Есть не очень чистые товарищи, есть… Не очень люблю это определение, но… Оборотни в погонах, короче. Конечно, все сложнее, чем в «Криминальных хрониках» и «Ментовских войнах», но факт остается фактом: в моем начальстве были такие. Через нас должно было пройти крупное дело, а я был молодой, принципиальный. Об этом знали слишком хорошо и, чтобы не рисковать, предложили мне уволиться по-тихому. Не стали ждать столкновения интересов.

– И ты так спокойно об этом говоришь?!

– Ну, во-первых, это было давно. А во-вторых… – Уголок его рта дернулся вверх, хотя глаза остались серьезными. – Мне что, надо было устраивать эти детсадовские фокусы? Бить себя кулаками в грудь и рассказывать на каждом углу, что мой начальник – куплен?

– Хотя бы! – Таня воскликнула это слишком громко и тут же ощутила на себе неодобрительные взгляды людей за соседним столиком, а потому понизила голос: – Или ты думаешь, что говорят правду только в детском саду? А взрослые умные люди молчат в тряпочку?

– Представь себе, иногда надо и промолчать, – нахмурился Красков.

– Конечно! – Она развела руками. – А потом люди удивляются: и почему у нас в стране столько взяточников? Все рассуждают как ты: своя рубаха ближе к телу. Мог бы написать в этот, как его… Антикоррупционный комитет, или как он там называется. В прокуратуру, следственный комитет. Ведь разоблачают и не таких крупных шишек!

– Я тебя умоляю! – Красков посмотрел на нее так, словно перед ним сидело дитя неразумное. – Сажают тех, кто вовремя не поделился.

– А я вот так не думаю! – упрямо возразила Таня. – Если дело приобрело огласку, если бы ты подумал о ком-то, кроме себя…

– Ну да, ну да… И все бы послушали простого капитана, потому что именно так и устроен этот мир. Как только кто-то начинает говорить правду, все слушают, разинув рот, верят и хлопают в ладошки. А потом берутся за руки и водят хороводы.

Таня какое-то время молчала, стиснув зубы от возмущения, и даже не поблагодарила официанта, который расставил блюда. В конце концов, на свидание она пришла не для того, чтобы кого-то перевоспитывать, даже если он нуждался в первосортной порке.

– Теперь ясно, – произнесла она, когда длинноволосый парень в фартуке удалился.

– Что тебе там ясно? – без особой любезности осведомился Ваня.

– Почему ты пошел на радио.

– И почему же? – Он пододвинул к себе веганскую версию оливье и вооружился ножом и вилкой, но сделал это так, словно еще не решил, куда воткнет приборы: в еду или в наглую девицу напротив.

– Потому что тебе все равно, что говорить, лишь бы за это платили.

Красков, который только поднес ко рту первую порцию, опустил вилку и, сурово сжав челюсти, встал из-за стола. Таня даже слегка струхнула: ведь не уйдет он из-за одного обвинения?

– Ты куда? – спросила она и, чтобы он не решил, будто ее как-то расстраивает его уход, добавила саркастично: – Вспомнил, что не выключил дома утюг?