Статья Пятая (ЛП)

Последующие несколько часов мы провели в молчаливых медитациях. Это называлось "занятия". Мы сидели на деревянных стульях с жесткими спинками и читали, пока не закрывались глаза. А дежурные порой вставляли "головы вниз" и "не сутулиться".

Я боялась за Розу. Ее до сих пор не привели обратно. Что бы с ней ни происходило, на это уходило много времени.

Охранник Бэнкс вернулся, и они вместе со Страшным Рэндольфом патрулировали наши ряды, пресекая любой намек на побег или дурное поведение. Больше никто из девчонок не шептался. Они казались шокированы утренним происшествием и вели себя наилучшим образом.

Так как никто, даже Ребекка, не посылал в мою сторону уклончивых взглядов, чтобы подтвердить сумасшествие этой ситуации, я читала. Ничего вымышленного наподобие "Франкенштейна" Шелли или даже Шекспира, которого мы читали на английской литературе. Ничего такого, что хоть как-то могло бы заставить меня отвлечься от этого ада.

Мы читали Статут. В школе я читала его через строчку, но сейчас, когда мои глаза пробегали по буквам снова и снова, я знала, что они впечатаются в мой мозг навсегда.

Первая статья отказывала гражданам в праве практиковать или публично проявлять что-либо, связанное с религией, альтернативной Американской церкви. Очевидно, сюда входил и пропуск школы на Пасху, как в случае с Кейтлин Мидоуз.

Статья Вторая запрещала безнравственную атрибутику, а Третья определяла "полную семью", как одного мужчину, одну женщину и детей. В Четвертой статье прописывались традиционные роли мужчины и женщины. Важность женского подчинения. Обязанность женщины уважать мужчину, в то время как он поддерживает семью как кормилец и духовный наставник.

Я снова подумала о бывшем мамином парне. Рой не был ни кормильцем, ни духовным наставником, а пока я искала какие-нибудь пункты о запрете домашнего насилия, то обнаружила, что об этом нигде не упоминалось, даже в Шестой статье, которая объявляла вне закона развод и азартные игры, а также все остальное, начиная от антиправительственных разговоров и заканчивая владением огнестрельным оружием. Как трогательно и предсказуемо.

Пятую статью я помнила. Дети считаются действующими гражданами, если живут с женатыми родителями. Всех остальных детей забирают из домов и отправляют на реабилитационные процедуры.

Во всех Статьях была одна общая мысль: за любое нарушение последует обвинение от Федерального бюро реформации.

Но что они понимают под словом "обвинение"? Реабилитацию? Я подумала, что моя мама сейчас, возможно, в такой же комнате, как и я, читает Статут или ожидает суда, может быть, даже в тюрьме. А вдруг Чейз отпустил ее, и она уже дома, ждет, когда я позвоню и расскажу, где нахожусь.

Я подняла руку.

Сестра встала из-за стола и пошла в мою сторону. Вблизи я увидела, что она гораздо моложе, чем я предполагала. Ей было, возможно, лишь чуть за тридцать. Но ее волосы, которые казались посыпанными пеплом, и обвисшие веки делали ее гораздо старше.

Я содрогнулась. Сестры делали с женщинами то же самое, что Милиция нравов с мужчинами: вырывали душу и промывали мозги.

- Да? - сказала она, избегая встречаться со мной взглядом.

- Мне нужно в туалет.

Ребекка, сидевшая впереди меня, вздрогнула, но не обернулась.

- Хорошо. Рэндольф, пожалуйста, проводите мисс Миллер в уборную.

- Я и сама смогу ее отыскать, - быстро сказала я, краснея. Мне что, пять лет?

- Таков порядок, - сказала она и вернулась к своему столу.

Я стояла, нервно покусывая нижнюю губу. Мне не хотелось идти куда бы то ни было вдвоем с этим солдатом. Даже если бы он не ударил Розу, он все равно был очень жутким.

Он молча повел меня из здания, стараясь идти не прямо передо мной, а под небольшим углом, так что он всегда меня видел боковым зрением. Пока мы шли, мне на ум пришел образ Чейза. Чейза-солдата, в такой же форме, как у Рэндольфа; с такой же дубинкой, с таким же пистолетом. Что он делал сейчас? Был ли он с моей мамой? Встал бы он перед ней, защищая от оружия Морриса, как он сделал это для меня? Ведь здесь никто не отразил кулаки Рэндольфа.

Я решительно выбросила его из головы.

Выйдя из класса, мы направились по покрытому линолеумом коридору к главному выходу. Через окна светило солнце. Снаружи оно светило почти по-летнему.

Женский туалет находился у самых дверей. Я скользнула внутрь, подождала, не последует ли Рэндольф за мной. Когда он этого не сделал, я метнулась в кабинку и сняла фаянсовую крышку с бака.

Что я могу сказать о жизни без отца: ты учишься решать проблемы по ремонту дома своими собственными силами. Мне понадобилось лишь несколько секунд, чтобы снять с крючка цепь, позволяющую наполнять водой бак, и легко поставить крышку на место.

Мгновение спустя я снова была в коридоре.

- Туалет сломан, - сказала я Рэндольфу. Как я и ожидала, он оттолкнул меня, чтобы проверить самому.

По-видимому, Рэндольф не жил месяцами от пособия до пособия. Его семья, наверное, могла позволить себе вызвать водопроводчика. Он нажал на рычаг несколько раз, и, конечно же, вода в туалете не потекла. Он даже не приподнял крышку, чтобы проверить цепь.