Статьи (zhurnal.lib.ru)

Однако ныне, восстав ото сна преисполненным здравия и всевозможных потенций, аз вынужден кинуть им кость и ответить на сомнение камрада, пожелавшего сохранить инкогнито:

"Беркем, лучший способ противодействия всей этой хуйне - не участвовать! Не твои ли слова? Голосуй - не голосуй, всё равно получишь хуй! А в реальной жизни пытаюсь призывать к этому своих знакомых!"

Не участвовать - это минимальное, что может сделать несогласный человек. Это тоже работа, хоть она и выглядит извне совершенно пассивно. Однако без нее не обойтись, эту работу надо сделать, встроить ее в свой образ жизни, чтоб чужая воля проходила мимо тебя, не зацепляя и не вовлекая тебя в чужое.

Самое плохое, что может случиться с человеком, решившим не гнуться под чужое, это исполненный импульс броситься в активные мероприятия, не будучи в достаточной мере защищенным от управления чужой волей.

Такой человек тут же начинает использоваться чужим в чужих интересах, и имеет немалые проблемы, как в голове, так и в повседневной жизни - ровно в той мере, на которую активен в движениях.

Оградить человека от чужой воли может только ясное понимание происходящего - и совершенно неважно, с какой именно детальностью несогласный человек будет понимать, с чем же именно он несогласен.

Это может быть несогласие с принципом взаимодействия со вмещающим геобиоценозом; - или с чужеродным мультипликатором, встроенным в механизм воспроизводства экономики, или, на разрешении, выкрученном до упора , с фактом доминирования пидарасов в телевизоре.

Мерилом достаточности здесь является искренность.

Научись не участвовать до искренней невозможности принять отрицаемое хоть "на полшышечки", и увидишь, что здесь крылась очень полезная наебка: учась "неучаствовать", на самом деле ты вытаскивал из ножен казалось бы намертво приклепанную к ним воспитанием волю.

Появление своей воли меняет все и навсегда.

С собственной волей за голенищем ты меняешься с пидарасами местом: теперь ты зряч, а они в непонятках. Теперь ты не борешься во тьме с чем-то мутным и вездесущим, в котором вязнет любой удар, а отчетливо различаешь жалкий кусок дерьма, ловко замазавший самое важное - глаза - большому и сильному человеку. Ты можешь наносить удары, воочию видеть их результаты - а это придает сил; борьба становится не выматывающим отчаянным барахтаньем, а веселым злобным допиныванием издыхающей гадины, не имеющей с нашим, с человеческим - нихуяшеньки общего.

Но начинается все - с неучастия.