Статьи разных лет

Не недостатки старого строя, не пороки общества, не эксплуатация человека человеком, не бедность и прочее в том же роде, а неодолимая мечта о новом была двигательной силой революции. Это заметил Лев Тихомиров, опережая в этом понимании современных социологов. Созрел новый исторический проект. Вызрел до деталей. Все недостатки людские, все пороки, присущие человеку, как существу падшему, были приписаны «царизму». Во имя мечты о новом критиковали государственный строй. Эта мечта давно была до деталей разработана в одной-единственной религии — в иудаизме. Нельзя сказать, чтобы этот факт прошел незамеченным в русской правой печати. Тот же Тихомиров сказал, что социал-демократия есть продукт еврейско-протестантской культуры. Впрочем, то же самое говорил и Бердяев. Эту же мысль в Германии разрабатывал и еврейско-немецкий философ Герман Коген, труды которого переводили в России и который приезжал сам в Россию читать лекции. В иудаизме финал истории как раз и есть сад земного наслаждения. То, что в иудаизме называется гаолам габа, то в политическом словаре именуется коммунизмом.

Социально-исторический проект и был реализован, и его плоды мы и видим. Историки мечутся. Одни продолжают цитировать Ленина и обличать царизм с позиций начала великих строек коммунизма, не замечая, что все стройки давно уже находятся в руинах. Другие, как выше сказано, пытаются зацепиться за философов начала XX века. Пока речь идет о критике царизма или большевизма, вся эта литература дает большие возможности. Но как только авторы пытаются понять суть происходящего и предложить возможные исторические варианты, так сразу вся ученость исчезает в одну минуту. Дело в том, что есть одна малюсенькая деталь, даже так, деталька, которую и обойти нельзя, но и что с ней делать, — просто неизвестно.

Эта «деталь», которую историки знали хорошо только по названию. Как знают название улиц, на которых никогда не жили и не бывали. Речь идет о Церкви и православии. Наши историки к этой теме совершенно не чувствительны. Для них это просто досадная часть «культурного наследия прошлого». Досадная потому, что не знают, что с ней надо делать. Для советского историка проблем с этим вопросом не было, как не было проблем и с человеческой душой. Но с «душой» этой справились быстро. В классах, прослойках, прибавочном продукте и прочих социологических и экономических терминах души и не должно быть. Поэтому историю людей заменили на историю отвлеченных категорий, а люди, персонажи политического и культурного мира, стали ходить под бирками — «рабочий», «помещик», «капиталист» и проч.

Но для современного историка моложе хотя бы семидесяти лет писать такие махровые глупости стало просто неприлично. Приходится напрягаться. Но ведь здесь надо не только напрягаться, но и знать. А знать религиозные учения — дело вообще сложное. Что касается православия, то здесь слово «знать» очень сильно отличается от «знать» в привычных им областях: социологии, экономике и культуре. Как не хочется запихать Церковь в культуру, а «предмет» сей туда не вписывается ни с какой стороны. Отдельные стороны вписываются — архитектура, оформление храмов, иконопись. Но ведь все это прилагается только к Церкви. А речь идет о религии. И здесь больно читать пассажи наших историков, когда они касаются этих вопросов. Имею в виду вполне корректных и патриотичных историков. То есть тех, кто хочет искренне понять и полон любовью к матери нашей — Руси Великой.

И вот здесь опять приходится возвратиться к той мысли, что советские историки украли у нас не прошлое только, но и будущее. Огромное количество русских людей, вставших на защиту Трона и Алтаря, пропало для нас, а вместе с ними пропал и подлинный смысл нашей истории. Историкам профессиональным несвойственно отчетливое понимание иерархии человеческих ценностей. Впрочем, это несвойственно и вообще светской культуре и ее творцам. Культура не имеет иерархии ни моральных, ни самих культурных ценностей. Она мозаична. Для них Церковь — такой же государственный и политический институт, как какое-нибудь министерство торговли и промышленности.