Статьи, предположительно написанные Лесковым

Часто для трудных, запутанных и искусно маскированных дел, вместо сыщиков, употребляются сыщицы. Существует убеждение, что будто бы эти милые дамы часто действуют гораздо хитрее и тоньше мужчин; но главное преимущество их положения, кажется, заключается в том, что они гораздо менее мужчин внушают подозрения лицам, за которыми следят и которым ставят силки и сети. Иногда, чтобы поймать хитрого и ловкого, а подчас и многоопытного и опасного мошенника, сыщица разыгрывает с ним целый роман и ведет его, соображаясь с обстоятельствами и натурою ловимого плута, то в исступленно страстном роде, то in hoch romantische stile.[31] Она пишет порученному ее таланту бездельнику то нежные послания, то бурные, назначает ему свидания; обьясняется в страстной или в «святой и нежной» любви и, одним словом, всеми средствами своего пола завлекает человека так, что он уже, как говорится, «души не слышит» в своем земном ангеле и — все равно: в томленьи ли страсти не получающий удовлетворения, или «в блаженстве объятий» или, наконец, просто в одном из нежных признаний выдает себя, ища у женщины участия и опоры.

Эти господа попадаются, точно соловьи, летящие в западню на нежные писки искусственной самки. И смешно, и даже жалко!

Чуть только «земной ангел» острижет своего Самсона, и его сила, — тайна его, — очутится в ее руках, нежный друг этот тотчас же отходит за кулисы и тихо скрывается совсем на задний план, предоставляя доканчивать обнаруженное дело мужчинам. Обманутого плута арестуют и судят, а иногда идут с ним на мировую сделку, и дело кончается миром, более, чем суд, выгодным для обеих заинтересованных сторон и, конечно, и для той Далилы, которая под песни любви своей выдала обессиленного богатыря преступления.

* * *

Янки — народ, как известно, промышленный; они это сознают и гордятся этим не меньше, чем французы своею военною славою, а немцы своею ученостию. Прогуливаясь по Вашингтону, вы невольно обратите внимание на огромное белое мраморное здание в дорическом стиле. На него нельзя не обратить внимания, потому что это чудо совершенства в архитектурном и скульптурном отношении. Если вы еще не вполне отделались от своих европейских привычек, то у вас при взгляде на это величественное здание непременно зашевелится вопрос:

— Какому это принадлежит принцу?

— Чей это дворец? — спросите вы первого встречного.

Американец, всегда торопливо спешащий куда-нибудь по какому-нибудь весьма важному для него делу, не удостоит вас даже презрительной улыбки, которой вы, по его мнению, конечно, вполне заслуживаете, — он только процедит вам на ходу сквозь зубы: «t'is the Patent office» (Департамент патентов). Вы входите в это странное здание.