А если вы зададите этот вопрос методисту или баптисту, пресвитерианцу или лютеранину, — или же любому представителю различных существующих в Америке сект, вы убедитесь (в наши дни это уже стало правилом без исключения), что все его представления о мире ограничиваются тем, чему его научили в школе или в церкви, да еще теми предрассудками, которыми пичкали его в родном городе. (В его родном городе! Великий боже!) И хотя мир накопил бесчисленные сокровища знаний в области химии, социологии, истории, философии, однако миллионы людей, которых мы видим на улицах и в магазинах, на шоссе и на проселочных дорогах, в поле и в домах, не имеют ни малейшего представления об этих сокровищах — вообще ни о чем, что может быть отнесено к так называемой «интеллектуальной сфере». Они живут различными теориями и доктринами, подчиняясь законам, установленным церковью, государством или общественным порядком, а законы эти ни в какой мере не ставят себе целью развитие естественных духовных запросов человека. Самая темная сторона демократии, так же как и автократии, в том, что она позволяет отдельным сильным личностям, если они достаточно беспринципны и коварны и вместе с тем обладают известным личным обаянием, толкать широкие массы не столько даже к непосредственной гибели, сколько к отказу от своих естественных прав и тех идеалов, которые они должны были бы исповедовать, если бы способны были размышлять, и в то же время позволяет притеснять, а в некоторых случаях даже истреблять тех, кому дороги подлинные духовные интересы нации. Вспомним Джордано Бруно! Савонаролу! Тома Пейна! Уолта Уитмена! Эдгара Аллана По!
В конце концов главное в жизни и главное в познании — это сама жизнь. Мы приходим в мир, как я это понимаю, не просто мечтать и произрастать; не мешает нам и поразмыслить немного над тем, что с нами здесь происходит, или хотя бы попытаться это сделать. А чтобы прийти к каким-то самостоятельным выводам, мы имеем право, вопреки всем философам, доктринерам и попам, обращаться вглубь, к истокам познания, то есть — к видимому миру, к поступкам и мыслям людей, к явлениям природы, к ее физическим и химическим процессам. Именно это должно быть главным занятием человека в тех случаях, когда борьба за существование и умеренная доза развлечений или чувственных радостей не поглощают его времени целиком. Он должен стараться проникнуть в глубь вещей, познать то, что видит вокруг себя, — не отдельные явления, а все в целом, — и, стоя в центре этого исполненного противоречий неистового вихря, именуемого жизнью, доискиваться до смысла ее и назначения. Иначе зачем дан ему ум? Если бы кто-то открыл хотя бы сравнительно небольшой части людей эту возможность задуматься над жизнью и выработать свой индивидуальный взгляд на вещи или убедил их в необходимости это сделать, насколько свободней, независимей, интересней стало бы наше существование! Мы жалуемся, что жизнь скучна. Если это так, то причина в том, что мы еще не научились как следует мыслить. Но требовать от людей в массе, с их несовершенным, недостаточно развитым интеллектом, чтобы они мыслили, были личностями — да разве это возможно! С таким же успехом можно требовать от скалы, чтобы она сдвинулась с места, или от дерева, чтобы оно полетело.
У нас в Америке — стране, имеющей конституцию, построенную на отвлеченных идеалах и являющуюся скорее произведением искусства, нежели реально действующим законом, мы видим нацию, торжественно объявившую себя свободной в так называемом интеллектуальном и духовном смысле, фактически же ушедшую с головой в собирание, накапливание, распределение и использование чисто материальных благ. Несмотря на все громогласные заявления о нашей преданности высоким идеалам (заимствованным, кстати сказать, преимущественно у Англии), в мире не существует нации, чей философский, художественный и духовный вклад в дело развития человеческого интеллекта был бы столь ничтожен. Правда, мы изобрели немало различных вещей, которые должны освободить человека от непосильной тяжести изнурительного физического труда, и это, быть может, и есть та единственная миссия, которую призвана выполнить Америка на земле и во вселенной, — ее назначение, ее конечная цель. Лично я считаю, что это не так уж плохо; подводная лодка, или самолет, или дредноут, или швейная машина, или жнейка, или хлопкоочистительная машина, или сноповязалка, или кассовый аппарат, или трамвай, или хотя бы телефон могут в конечном счете сыграть, а быть может, уже сыграли, не менее важную роль в раскрепощении человека от физического и духовного рабства, чем что-либо другое. Не знаю.