Статьи и рассказы

«Ну как же, возразили мне, — десятки людей, репатриировавшихся в Израиль, уверяли нас, что поступили так под вашим влиянием». Меня это крайне удивило. Но выяснилось, что значительная доля истины была в их возражении, хотя не обошлось и без «легенд». Я согласился написать, как до мозга костей советский человек (Ноmо sovieticus) постепенно стал осознавать себя евреем и дошел до понимания того, что еврей должен жить в Израиле. Раз в месяц я отдавал в университет очередную главу. В течение одиннадцати месяцев была написана книга «Из дома рабства». Написал и забыл. Забыл потому, что стал писать книгу об Иммануиле Великовском, о личности необыкновенной, о Леонардо да Винчи XX века, о подлости американского научного истеблишмента, о том, что в историю науки вошло под названием дело Великовского. Писал я, естественно, в свободное от работы время. Прочитал все восемь книг Великовского на английском языке, десятки его научных статей — в основном на немецком, переписку с отцом — на иврите, сорок девять потрясающих публицистических статей в «Нью-Йорк пост», книги и статьи о Великовском и против Великовского, его стихи — на русском, просмотрел несколько видеозаписей его лекций в американских университетах (организовать просмотр было очень непросто, записи были сделаны старой аппаратурой, давно вышедшей из употребления). Но это была не работа, а огромное удовольствие. Мне очень хотелось рассказать о Великовском русскоязычному читателю, у которого не было ни малейшего представления об этом гиганте. Книги Великовского были переведены на испанский, итальянский, немецкий, французский, японский и даже на африкаанс. Но не было в ту пору переводов на русский и, увы, на иврит. Два года интенсивной любительской работы после работы профессиональной. Книгу написал, но не имел представления, как ее опубликовать.

Однажды в театре я встретил израильского русскоязычного писателя Ефрема Бауха и спросил его, как издать книгу «Иммануил Великовский». «Не знаю, что вы написали о Великовском и кто такой Великовский, — ответил Ефрем Баух, — но я прочитал вашу книгу „Из дома рабства“. Вот её следует издать». Оказывается, Ефрем прочитал машинопись в Еврейском университете, где она была похоронена в отделе пламенного социалиста профессора Этингера, усмотревшего в ней факты, порочащие светлые идеи социализма. Но ведь я излагал только факты, не окрашивая их мировоззрением. В 1986 году книга вышла в издательстве «Мория». Забавно, социалистическое издательство «Кибуц меюхад» тут же, абсолютно без моего ведома и участия, решило издать ее в переводе на иврит. Но половина редакционной коллегии воспротивилась по соображениям, которыми руководствовался и профессор Этингер. «Иммануил Великовский» вышел в свет в Израиле в 1990 году. Второе издание — в России (издательство «Феникс») в 1997 году.

В тот вечер в тель-авивском ресторане мы праздновали шестидесятилетие нашей однокурсницы. В тот вечер исполнилось ровно сорок четыре года после моего последнего ранения. Именно этот день, а не день рождения я считаю достойным выпивки. Мой друг Мордехай Тверской, в войну капитан, командир стрелкового батальона, а в институте один из пяти, знавших мои стихи, вручил мне журнал «Огонек» (кажется, ноябрьский 1988 года номер). На странице с моим стихотворением «Мой товарищ, в смертельной агонии», сопровождаемым очередной легендой, на сей раз Евгения Евтушенко, Мотя своим бисерным неврачебным почерком написал: «Нашему, как выяснилось, гениальному другу». Нашему, а не моему потому, что рядом с ним сидела его жена Татьяна, с которой мы вместе учились. В тот вечер Мотя начал серию настойчивых атак, требуя, чтобы я издал свои фронтовые стихи. Кстати, у Моти Тверского есть стихотворение, которое начинается двустишием «В семнадцать лет тряслись, не выучив урок, И в бой водили роты в восемнадцать». В 1991 году книжечка «Стихи из планшета гвардии лейтенанта Иона Дегена» вышла из печати с предисловием М. Тверского. А стихотворение, опубликованное Евтушенко, было атрибутировано профессором В.С. Баевским в журнале «Вопросы литературы». Он мог это осуществить, так как учился в университете с моими друзьями, знавшими написанные мною стихи.