Статьи и проповеди. Часть 9 (27.12.2013 – 09.04.2015)

Русская сказка и Алексей Толстой не знают творения из ничего. Сие не мудрено. Творение из ничего не поддается описанию и без благодати на голову не налазит. Но они творят из того, что есть: мука и дерево. Они оживляют сотворенное, которое как только оживет, сразу проявляет строптивость и наглость, дерзость и хвастовство. Вчерашнее полено бросает молотком в сверчка, хамит и бежит из дома. Самоуверенное хлебобулочное изделие думает, что успешное бегство от дряхлых стариков – залог всегдашних успешных побегов. Не иначе, мертвая природа заразилась от человека всеми страстями. Стоит ее оживить – она перейдет к бунту и празднику непослушания.

Ведь не сидится же никому дома: ни Буратино в каморке, ни Колобку в избе. Почему бегство неизбежно? Корни этой драматургии где? Не в том ли событии, которое зовется грехопадением и пропитывает всю ткань бытия?

Ты, человек, становясь творцом с маленькой буквы, приводишь в бытие то, что тебя перестанет слушаться. И уж лучше пусть будет это Колобок, а не ядерный реактор. Но всё равно: голос Райской трагедии или – глубже – голос Ангельского бунта слышны в этих двух историях. И разве только в двух? Чичиков, коль скоро вышел из-под пера, проворно побежал по миру, и его уже не остановишь. Вместе с Коробочкой, Маниловым и Ноздревым явившись к Гоголю, они его в гроб и свели. И все остальные бессмертные персонажи самостоятельно жить не перестают. Татьяна Ларина всё так же непоколебимо верна законному мужу, а Онегин так же безнадежно и самоубийственно влюблен. Все живут, все копошатся и движутся. Мадам Бовари носится в закрытой карете по улицам ночного Парижа, и д’Артаньян, сменивший плащ на пиджак, предлагает свои услуги де Тревилю – теперь высокому чиновнику госбезопасности.

Все бессмертные типажи наполняют собою жизненное пространство. Они живут независимо от авторов. Они бунтуют, потому что выпущены наружу, словно джинн. Первое, на что они способны, это восстание против автора-папы. Это восстание, дублирующее древний бунт грехопадения, вначале – Ангельский, затем – человеческий. И не только есть место Буратино среди оживших кукол, как есть не только место Гомеру среди поэтов. Еще есть Ихтиандр, дышащий то жабрами в воде, то одним легким на улице. Этому, видишь ли, земной любви захотелось. Есть Винни Пух, засыпающий читателей дзен-буддистским остроумием, то ли вопреки опилкам в голове, то ли благодаря именно им.

Человек не может не творить, раз уж создан он по образу Творца и с приказом приобрести подобие. А то, что сотворяет человек из полена, или муки, или художественного текста, ведет себя так же непослушно, как и сам человек. Деревянный мальчик хамит, мучной мячик совершает роковое бегство, художественные персонажи начинают автономное и непредсказуемое существование. В мире, полном поименованных явлений, мы живем. Это заметно, как только присмотришься к тому, что вокруг, и к тому, что внутри.

На Радио «Радонеж». Протоиерей Андрей Ткачёв. Вопросы о вере и спасении. (30 марта 2015г.)

Добрый вечер, дорогие христиане. Впрочем, если есть среди слушателей не христиане, то добрый вечер и вам, братья и сестры. Во Адаме мы все братья и сестры, а во Христе мы все искуплены кровью Его, кровью Завета вечного. Сегодня мы будем вести прямой эфир, с вами у микрофона протоиерей Андрей Ткачёв.

— Здравствуйте, батюшка. С постом Великим! Можно ли православному христианину упражняться Иисусовой молитвой? И если это можно, то как, в какой форме начинать?