Статьи и очерки

По-испански это означало «Усач». Весь вечер она говорила о Сталине, пользуясь этим прозвищем и ни разу не назвав его по имени, говорила без малейшего почтения, не признавая за ним никаких заслуг. По ее мнению, решающим аргументом против Сталина является фестиваль: в эпоху его правления ничего подобного не могло бы произойти. Люди не покинули бы своих домов, а грозная полиция Берии перестреляла бы на улице всех делегатов. Она уверила, что, если бы Сталин был жив, уже вспыхнула бы третья мировая война. Говорила об ужасающих преступлениях, о подтасованных процессах, о массовых репрессиях. Уверяла, что Сталин — самый кровавый, зловещий и тщеславный персонаж в истории России. Мне никогда не приходилось слышать столь страшных историй, рассказываемых с таким жаром.

Трудно было определить ее политическую позицию. По ее мнению, Соединенные Штаты — единственная свободная страна в мире, но лично она может жить только в Советском Союзе. Во время войны она познакомилась со многими американскими солдатами и говорила, что это наивные, здоровые парни, но они поразительно невежественны. Она не была антикоммунисткой, чувствовала себя счастливой оттого, что в Китае пришли к марксизму, но обвиняла Мао Цзэдуна в том, что он оказал влияние на Хрущева, и тот не разрушил до конца миф о Сталине.

Она рассказала нам о друзьях своего прошлого. Большинство из них театральные деятели, писатели, уважаемые артисты — были репрессированы при Сталине. Когда мы подъезжали к зданию театра, имеющего очень давнюю репутацию, наша случайная спутница взглянула на него с особым выражением. «Мы называем этот театр „театром призраков“, — сказала она с кроткой улыбкой. — Лучшие его актеры покоятся под землей».

У меня нет ни малейшего основания считать эту женщину ненормальной, но один плачевный факт очевиден: она была похожа на таковую. Несомненно, она живет в той среде, откуда суть вещей видна с наибольшей ясностью. Похоже, верно, что народ не пострадал от режима Сталина — репрессии обрушились на руководящие сферы. Но я не могу принять как достаточно убедительное основание для обобщения деятельности Сталина это утверждение, ибо не слышал никаких иных доводов, сколько-нибудь к нему близких. Советским людям свойственно впадать в экзальтацию при выражении своих чувств. Они выражают радость столь зажигательно, как будто танцуют казачью пляску, готовы отдать последнюю рубаху и, прощаясь с друзьями, плачут настоящими слезами. Но они становятся в высшей степени осторожными и скрытными, едва заговорят о политике. Бесполезно пытаться узнать у них что-либо новое в этой области все ответы опубликованы, и они лишь повторяют аргументы «Правды». Материалы ХХ съезда — секретные, по утверждению западной прессы, — изучались и обсуждались всей страной. Это одна из черт советского народа — политическая осведомленность. Скудость международной информации компенсируется поразительной всеобщей осведомленностью о внутреннем положении. Кроме нашей бесшабашной случайной переводчицы мы не встретили никого, кто столь бесповоротно высказывался против Сталина. Очевидно, в сердце каждого советского человека живет миф, обуздывающий доводы разума. Они словно говорят: «При всем, что мы знаем о нем, Сталин есть Сталин. И точка». Ликвидация повсюду его портретов проводится без лишнего шума, и на их место не вывешиваются портреты Хрущева. Остается только Ленин, и память о нем священна. Создается буквально физическое ощущение, что против Сталина могут быть предприняты любые действия, но Ленин неприкосновенен.

Я беседовал о Сталине со множеством людей. Мне показалось, что они высказываются вполне свободно, полагая, что всесторонний анализ спасет миф. Но все без исключения наши собеседники в Москве говорили: «Теперь все изменилось»… Мы спросили одного преподавателя музыки из Ленинграда, которого встретили случайно, какая разница между прошедшим и настоящим. Он не колебался ни секунды: «Разница в том, что сейчас мы верим». Из всего слышанного это самое любопытное обвинение против Сталина.

В Советском Союзе не найдешь книг Франца Кафки. Говорят, это апостол пагубной метафизики. Однако, думаю, он смог бы стать лучшим биографом Сталина. Двухкилометровый людской поток перед Мавзолеем составляют те, кто хочет впервые в жизни увидеть телесную оболочку человека, который лично регламентировал все, вплоть до частной жизни граждан целой страны. Мало кто видел его при жизни, никто из тех, с кем нам довелось беседовать в Москве, не помнит такого случая. Два его ежегодных появления на трибуне Кремля могут засвидетельствовать высшие советские государственные служащие, дипломаты и личный состав некоторых отборных частей вооруженных сил. Народ не имел доступа на Красную площадь во время демонстраций. Сталин покидал Кремль лишь на время отдыха в Крыму. Один инженер, участник строительства гидростанции на Днепре, уверял, что в определенный период, в зените сталинской славы, само существование Сталина подвергалось сомнению.