Стать собой

— Какой ты умный кот, это просто нечто. У меня иногда возникает мысль, что чеширы — это не совсем животные в том понимании, в каком мы их воспринимаем. — Кот, которого я уже отпустил, посмотрел на меня презрительным взглядом и принялся тщательно и демонстративно вылизываться, особенно в тех местах, где я его предположительно потрогал. Я же, не обращая на него внимания, приступил к поступательному внедрению заклятья в заготовку, с резким обрывом в конце, что позволяло выйти из собственной памяти в тот момент, в какой я сам захочу, а не потеряться в глубинах памяти навечно, застряв в спирали.

Оставалось понять один момент — как сделать этот артефакт применимым к другим людям, не владеющим пространственной магией.

Так как разум практически не принимал участия во внедрении заклинания, я принялся выполнять эту кропотливую работу, обдумывая то, что произошло в течение минувшей недели. А произошло за это время не так уж и много, но все было достаточно важно и требовало осмысления.

Насчет Насти я ошибся в том плане, что она скажется больной на пару дней. После произошедшего родители девушки приняли решение расторгнуть договор с этой школой, чтобы она доучивалась в не менее престижном заведении. Как я понял из рассказа мрачного Вольфа, это было вовсе не связано с конфликтом. Дело было в том, что подобное могло повториться, а разбираться с довольно непростым кланом Колмаковых, к которому пока принадлежали близняшки, родители Насти не хотели. Тем более, что они где-то пересекались на уровне производств и могли потерять что-то довольно для себя болезненное. Так что они поспешили замять дело, тем более, что получили нехилый такой откат от Вольфов за обманутые ожидания дочурки.

А ожидала она многого, Вольфы-то были банкирами и практически в одно лицо, точнее клан, контролировали международные переводы, естественно, имея огромный и вкусный контракт с Императорским банком и Центральной Императорской биржей. Такой вот, очень небедный клан, с единственным наследником. Не удивительно, что отец Вольфа психовал. Одно дело личное горе родителей от потери ребенка, и совсем другое дело, если клан лишится наследника. Что тогда? Отдавать в чужие руки? Плюс ко всему, артефакты, помогающие жить комфортно все в Российской империи — это тоже Вольфы. Их логотип, оскаленную морду волка можно было увидеть даже на моем дневнике, если на обратной стороне под лупой рассматривать. А если еще учесть тот факт, что наследник был хорош собой, достаточно умен, не озлоблен и быстро отходчив, то это делало его очень ценным призом. И приз этот достался девочкам Колмаковым, с чем их можно только поздравить.

— Я одного никак не пойму, Костя, — Вольф шмякнул поднос со своим обедом на мой столик и сел, продолжая разглагольствовать. — Как так получилось, что я оказался виноват в том, чего не делал? — я тяжело вздохнул и немного подвинулся, чтобы Вольф сумел устроиться с комфортом.

Похоже, что мне от него не отделаться во веки вечные. Он очень быстро принял тот факт, что я спас ему жизнь, сделал какие-то известные только ему умозаключения, и пришел к парадоксальному выводу, что сделал я это из дружеских побуждений, несмотря на его козлячество. Ну тут Керн тоже в сторонке не стоял. Оказывается, Вольф завалился в купе с разборками, потому что перед тем, как Керн лишился дневника, а это произошло в тот самый день, когда нас засунули в поезд и повезли приобщаться к силе, он увидел Вольфа в весьма откровенной позитуре с хорошенькой куколкой, которая совершенно точно не являлась его невестой, сделал снимок и отослал его Насте. За этим последовал вполне ожидаемый скандал, после которого вздрюченный Вольф и пришел ко мне в купе разбираться. М-да. Так вот, странная работа мозга Юрика привела его к мысли, что и это я сделал ему во благо, потому что Настя конченная стерва и я таким образом хотел его уберечь от разочарований в будущей жизни. Почему он пришел к такому выводу, я не знаю, но понять его логику мне не дано. В общем, что бы он сам не говорил вслух, но в глубине души считал меня своим чуть ли не лучшим другом, и мне, похоже, с этим придется просто смириться.

— Керн, обрати на меня внимание, — я оторвался от еды и посмотрел на него со страдальческим видом.

— Что тебе от меня надо? — спросил я, откладывая в сторону столовые приборы.

— Я хочу, что ты мне объяснил, как так получилось, что все договора о помолвках и их разрывах заключались исключительно моим отцом, я вообще никакого участия в этом не принимал, а виноват по итогу оказался все равно я?

— Потому что, — ответил я, снова беря приборы. — Этому нет объяснения, просто смирись с тем фактом, что ты по умолчанию всегда виноват.

— Это несправедливо, — буркнул Вольф, заставив меня снова оторваться от еды.

— Я тебе не перестаю удивляться, честное слово. Ты что же до сих пор веришь в справедливость жизни? Очнись, романтик, жизнь, как и судьба, та еще сука, всегда норовит тебе под дых заехать, особенно, когда ты этого не ожидаешь. А сейчас жри уже, и меня не отвлекай, а то я и так частенько голодный с обеда ухожу.