Стать пустым

Я встал, чтобы пойти немного освежиться на балкон и, проходя комнату мамы, на минуту завис. Кое-что зацепило мой взгляд и поманило к себе. Я не сразу сообразил, что именно, пока не увидел стоящую на серванте за стеклом фотографию. На ней были мама, папа и маленький я. Мне тут, около трёх лет. Папа покинул нас, когда мне было пять, поэтому я его и толком не помню. Связь мы с ним не держали, он тогда просто на просто исчез, о его судьбе ни моей маме ни мне до сих пор ничего не известно. Но зацепила меня не эта фотография, её я видел уже сотню раз, а то, что вокруг отца была какая-то серая дымка, которой, я уверен, раньше не было. Что это? Взяв фотографию за рамку я попытался потереть пальцем то место, на котором была та самая дымка. Она была полностью обволакивала силуэт моего отца и ни в какую не хотела оттираться.

— Рус, ты чего? Ностальгия пропёрла? Всё в порядке? — с беспокойством спросил Серый.

— Серёг, не стой сзади, подойди сюда и посмотри на фотографию. Ничего странного не замечаешь?

— Обычная фотография. Что я должен увидеть странного? Тебя маленького, если только. Так я плюс-минус таким тебя и помню. Что стряслось, Рус? Ты будто сам не свой.

— Ничего, Серёг, всё хорошо. Просто немного грустно стало, что я практически не помню отца. Кроме его имени и этой фотографии, от него больше ничего и не осталось, даже неизвестно жив ли он сейчас вообще.

— Пойдём покурим, подышим на балконе — полегчает.

— Так ты же бросил. Да и я уже не балуюсь особо.

— Ничего, сегодня можно. Сегодня можно. — Утешительно похлопав меня по плечу, сказал Серёга.

Последнее, что я увидел перед тем, как мы отправились на балкон, это внезапно всплывшую перед глазами строку:

Навык «Проницательность» повышен до второго уровня.

Теперь вы можете отличать пустых от жителей.

Глава 9

Ньютону на голову упало яблоко, и он открыл закон всемирного тяготения, ну или так принято считать. Менделееву во сне приснилась периодическая таблица химических элементов. Пифагор придумал таблицу умножения. Все «взрывные» открытия в истории нашего мира приходили людям неожиданно и внезапно. По крайней мере так нам рассказывают в школе. Я не считаю, что это так. Всё это — огромный труд, который тянулся долгие годы и лишь для тех, кто не участвовал в разработке какого-либо открытия, оно является внезапным. Но с давних пор подобные моменты, когда ты до чего-то вдруг внезапно додумался, люди начали называть красивым словом "Эврика", или нашим русифицированным вариантом — «Озарение». Именно озарение ко мне сейчас и пришло, а если проще, то меня осенило.

Мы стояли с Серёгой на балконе и курили, а точнее просто держали тлеющие сигареты меж пальцев, потому, что они больше не приносят такого удовольствия, как раньше, а всё равно, при их наличии, как-то легче разговаривается. Было видно, как мой друг пытается меня отвлечь, заболтать, чтобы я так сильно не грузился. Он знает меня, как облупленного, мы уже давно дружим и через многое с ним прошли. Хотя то, как мы познакомились, не предвещало долгой и крепкой дружбы.

Помню это была наша первая школьная линейка, маленькие новоиспечённые первоклассники, все с огромными букетами в руках, одеты в рубашки, костюмчики, галстуки. Загляденье. Грузная женщина директор, которая, сколько её помню, всегда ходила с химической завивкой волос, говорила в микрофон о том, как она рада нас всех видеть и желает нам лёгкой учёбы, напутствовала нам, что бы мы хорошо учились и слушались родителей и своих преподавателей. Мой букет, собранный бабушкой на даче из тюльпанов, бархатцев и гладиолусов, был настолько огромным, что я еле мог держать его двумя руками. Он то и дело заваливался из стороны в сторону и это начало бесить мальчика, который стоял рядом и уже несколько раз получил моими цветами по своему лицу.

Через два часа мы сидели в кабинете директора, с распухшими губами, фингалами под глазами и разбитыми кулаками. Моя жилетка была порвана, а галстук мальчишки больше походил на облезлый хвост дворовой собаки. Как же нашим родителям было стыдно за нас. Директриса отчитывала их, ругала нас и сказала, что если они нас не помирят, то им придётся искать другую школу. Целый месяц нам пришлось ходить в школу за руки с Серёгой, родители провожали нас в школу и забирали из неё и следили, что бы мы вели себя хорошо и не разрывали руки ни на секунду. Уже через пару недель нам это перестало доставлять дискомфорт, мы открыто шли на контакт, а к концу своего наказания были уже отличными друзьями. Вот с тех пор мы с ним уже и дружим, двадцать лет уже прошло, хотя у настоящей дружбы нет срока годности.

— А помнишь, как мы уехали с тобой ко мне на дачу? Сколько нам тогда было? Лет четырнадцать? Отпросились у родителей на пару дней, а сами зависли там на неделю, ох и получили мы с тобой тогда по шапкам.