Стать человеком

Эндре расстегнул шинель. «Хоть бы поскорее зазвонил этот проклятый телефон, — думал он. — А что, если он вдруг сломался, тогда придется бесконечно долго выслушивать нравоучения дежурного. По глазам видно, что он ждет не дождется, когда я начну с ним спорить. Пусть ждет, а я помолчу. Правда, если хорошо подумать, то я попал в дурацкое положение, да и капитан во многом прав. Непонятно только, почему он все это говорит мне, ведь я абсолютно не виноват в том, что мой отец может позвонить министру по телефону. Теперь, наверное, печать сына номенклатурного работника будет сопровождать меня всю жизнь. Но, видит бог, я этого не хотел. А люди рассуждают так: «Варьяшу легко: ни один преподаватель не посмеет провалить его на экзаменах. Ему стоит только слово молвить своему папаше, и дело сделано». Именно поэтому я никогда ничему не радовался по-настоящему. Обо всем этом я мог бы рассказать этому офицеру, но, видимо, не стоит».

Они сидели молча. Наконец телефон зазвонил. Капитан Шарди поднял трубку:

— Докладываю, рядовой Варьяш здесь, в комнате. Ясно. Сейчас передам. — И он подозвал солдата.

Эндре встал и взял трубку:

— Алло...

— Это ты, Эндре? — послышалось на другом конце провода.

Он сразу узнал голос отца.

— Да, я.

— Наконец-то! А то я уж было подумал, что мне так и не удастся поговорить с тобой.

Эндре уловил в голосе отца облегчение, вспомнил, что тот даже не поздоровался с ним, и в смущении взглянул на капитана, который сразу как-то напрягся.

— Что случилось? — спросил тихо Эндре.

Отец молчал. Потом послышался его далекий, чуть дрогнувший голос:

— Твоя мать...

— Что с мамой? — Эндре внезапно ощутил, как судорогой свело что-то внутри и в тот же миг острая боль пронизала все его тело. — Говори же, что случилось?!

Наступила длительная пауза, казалось, телефонная связь прервалась.

— Мама покончила с собой...

Эндре онемел, услышав эти слова.

— Она еще жива, — донесся голос из бесконечной дали, — но надежды мало. Немедленно приезжай. Я все устроил. Ты слышишь меня?

— Слышу.

— Так что же ты молчишь?

«А что я могу сказать? — подумал Эндре. — Что? Я знал, чувствовал, что рано или поздно это произойдет. И все-таки...»

— Жо уже знает? — спросил он наконец, прижав покрепче трубку к уху.

— Нет. Она в Сомбатхее, и я не смог с ней связаться. Ты слушаешь?

— Слушаю.

— Когда от вас идет поезд?

— В Будапешт только утром.

— А в Сомбатхей?

— Не знаю.

— Думаю, тебе надо как-то добраться до Сомбатхея, а оттуда вы вместе с Жокой смогли бы приехать на машине.

— А если поезда в Сомбатхей нет? — Эндре посмотрел на капитана Шарди.

— Отправление в два часа двадцать минут, — подсказал тот.

— Поезд есть. Я еще успею на него, но нужно спешить: до станции довольно далеко.

— Подожди, не клади трубку...

Эндре услышал, как отец советуется с кем-то. Шарди с любопытством спросил:

— Что-нибудь случилось?

Посеревшее лицо Эндре, его озабоченный взгляд свидетельствовали о том, что капитан в своих выводах ошибся: солдата подняли среди ночи не потому, что он не поехал домой, речь шла о чем-то другом, гораздо более серьезном. И Шарди уже испытывал угрызения совести за свои недавние нападки на Варьяша.

— Мама покончила с собой, — сухо ответил Эндре.

В этот момент он не чувствовал ничего, кроме внутренней опустошенности. Его ощущения казались ему сродни ощущениям узника, долгие годы томившегося в заключении в ожидании радостного мига освобождения и вот, когда он, этот миг, наступил, не испытавшего никаких эмоций. А еще Эндре казалось, будто он уже давно ждал этого телефонного звонка. «Мама покончила с собой... Немедленно приезжай». Не раз он переживал страшное чувство утраты и в глубине души оплакивал мать.

А сейчас он стоял, прижав трубку к уху, и ждал, что же будет дальше. Капитан же тем временем думал, насколько черств этот Варьяш: мать покончила с собой, а он не обронил ни единой слезинки.

— Сынок, я договорился, чтобы тебя отвезли на станцию на машине. А если из-за снежных заносов не будут ходить поезда, тебя довезут до самого Сомбатхея. Жду тебя.

— Я немедленно выезжаю.

— Передай трубку дежурному офицеру. Пока, сынок, спокойной ночи.

«Хоть бы этого не говорил! Какая спокойная ночь может быть после подобного известия?» Передав трубку капитану Шарди, Эндре закурил и отошел к окну. Он уперся лбом в холодное стекло и неподвижным взглядом уставился в темноту.

 

Марика легко шагала по снегу. Вечером она пила совсем мало, но и это малое количество алкоголя сейчас приятно согревало ее. Ветер бросал снег в лицо. Марика щурилась, испытывая чувство свободы и радости. Вдали уже мигали огоньки железнодорожной станции, а иногда, когда ветер немного стихал, она отчетливо слышала вздохи паровозов и визг тормозов.