Стаси выбирает жизнь

Она подошла к столу мазнув по мне взглядом, положила эту белую тряпочку перед ректором на стол, что-то шепнула и на месте тряпочки появились кушанья. Тарелка с непонятным зеленым гарниром, каша гороховая что ли, и большой кусок запеченного мяса. Какие то фрукты нарезанные дольками или это овощи такие? И графин с чем то бледно синим. Может сок или компот. Высокий стеклянный стакан и столовые приборы, совсем привычные земные.

Голода не чувствую. Но глядя на этот кусок мяса, понимаю, как же жить хочется, а не в шарике существовать. Эльфийка сладко улыбнулась и муркнула: — Что нибудь еще желаете дер Анастельен?

— Нет, мэли Эньяра. На сегодня никто не записан?

— От мэла[2] Сувинона две жалобы на дера Мирьяна Альяна Лема.

— О Иринес! За что мне это?! Снова этот младший Лема. Мне старшего хватает с его нравом. Теперь этот будет мне 10 лет ауру чернить. — дракон прикрыл ладонями лицо и тяжко вздохнул. Его шикарная белая коса с массой непонятный заколок, сползла с плеча на стол, — Завтра вызови его ко мне за час до лекций. Сегодня я уже не в состоянии вести с этим граховым[3] исчадием беседы о долге и ответственности.

— Будет исполнено дер Анастельен, — пропела эльфийка и уплыла в свою вотчину. А Мерой еще раз тяжко вздохнув, убрал косу за спину и принялся за еду.

Глава 2. Стеклянная тюрьма. Шанс

Время шло, нет, оно тянулось, каждый день, словно маленькая вечность. Выматывало мою несчастную душу вынужденным заключением в этом проклятом 1000 раз шаре. Пять лет, пять гребаных лет я живу в стекляшке на столе ректора. На столе этой поганой озабоченной ящерицы. Каждый день мне приходилось присутствовать как слушатель или даже зритель на его развлечениях. Теперь я точно знаю, почему его стол пуст. Потому что это не стол! Это долбанный траходром, по другому не назовешь. Через ту самую скрытую дверь к нему каждый день приходили девки из его гарема. А если не было девок, была секретарша.

И все мои возмущения, в лучшем случае, заканчивались сбрасыванием шара в ящик стола, а чаще мне просто прилетала часть одежды, целая или оторванный, в порыве страсти кусок, который накрывал мою стеклянную тюрьму на время драконьих развлечений. В данном вопросе Мерону было плевать на мое мнение.

Если в первые дни я верила, что дракон засунул меня в ловец душ из сострадания, что он поможет, что это всё временно, то спустя пару месяцев я совершенно разочаровалась и моя надежда спастись начала угасать.

Лерьен расспрашивал о моём мире, делал какие-то записи в дневнике, который он начал вести обо мне, словно я зверёк над которым проводят эксперимент. Он рассказывал о союзе, сравнивал жизнь в этих мирах с тем, что рассказывала я. Без возможности выйти из этих стен, без возможности поговорить с кем либо еще, кроме ящерицы, мне казалось, что рано или поздно, но я свихнусь. Особенно тяжелыми были первые десять дней, а вернее ночей в темноте и тишине, без возможности уснуть или как то себя развлечь. Всё что я смогла придумать это петь песни, любые, лишь бы не погружаться в беспросветную тоску о ушедшей жизни.

В кабинете ректора бывали и другие посетители, не только ублажавшие его девушки. Приходили учащиеся, преподаватели и другие не знакомые мне личности. На время их присутствия Мерой неизменно закрывал меня в ящик стола. Только в присутствии младшего Лема меня не закрывали в столе. Надо отметить, что приходил парень к ректору с завидным постоянством, не реже двух раз в неделю. Только вот, если другие ученики дрожали и трепетали(судя по их голоскам), то этот златоглазый дракончик никакого уважения или страха пред ректором не испытывал. Нравилось Мерьяну портить кровь преподавателям. Каждый раз оказавшись на "ковре" на его лице проступала рутинная безнадега и скука. В его глазах так и читалось: "Опять слушать наставления. И за что мне это? Я же одуванчик." Все попытки ректора вразумить мальчишку натыкались на железобетонную стену игнора. И лишь когда Мерой уже покрываясь местами белой чешуёй начинал шипеть о долге перед семьёй и о старшем братце Лема, только тогда Мирьян морщился и произносил одну и ту же фразу: "Я исправлюсь." После чего белый дракон сокрушенно вздыхал и отпускал нарушителя порядка на лекции. Я в такие моменты, как правило, молчала. Но стоило дракончику прикрыть за собой дверь, тут же начинала мерзко хихикать, дабы со своей стороны насолить хоть этим белобрысому гаду.

На мои просьбы вынести шар хоть раз в парк, ящер категорически отказал.

Единственной отдушиной стала библиотека. Дракон каким-то образом настроил кристалл и я смогла вызывать через него фантомы книг, хранящихся в библиотеке и читать их. Снизошел он до моей проблемы, только после недели игнорирования всех его вопросов адресованных моей персоне. За эти годы я перечитала уже массу книг, но ни в одной из них не было способа меня оживить, на что я очень надеялась.