Старый пёс

Тела выкачены из холодильника и помещены в отдельную комнату, как требует закон при опознаниях, вот только понятых за ненадобностью нет, здесь только свои, поскольку это не опознание, а прощание.

«Тела́» рифмуются с «умерла»…

Жена. Младший сын.

Двенадцатилетнего мальчика убили первым, чтоб мать видела и знала… впрочем, ещё раньше — на глазах сына — её насиловали. Вытащили из дома на дорогу — там и распнули в окружении дачных домиков. Всё это происходило на территории одного из коттеджных посёлков близ Истринского водохранилища. По описаниям соседей-свидетелей было ясно, что насильник, с большой вероятностью, некто Арбуз, бандит и головорез. Лицо было закрыто, но экземпляр уж больно фактурный. Он и руководил нападением.

Головорез — не фигура речи, к сожалению. Если бы.

Вообще, всех гостей описали в деталях, так что, хоть и прятали они свои морды, сомневаться не приходилось: развлекаться приезжали достойные представители так называемой «банды чемпионов», главарём в которой — Бассурманов, кличка Босс. Главарь, разумеется, лично не появлялся, зачем? А стая на что?

Да они, собственно, и не возражали против свидетелей, никого больше не тронули. Типа, смотрите, кому интересно, и другим передайте.

Ребёнка зарезали напоказ и бросили на месте. Обесчещенную и обезумевшую женщину забрали с собой — тогда ещё живую. Обнаружили её послезавтра — почему-то в Ленобласти, на территории бывшей спортбазы в Сертолово, влачившей жалкое существование. В бездействующем, захламлённом спортзале. По частям. Туловище с ногами (самый большой фрагмент) просто лежало на матах, сложенных штабелем, отпиленные руки с раздробленными кистями были прибиты к деревянному табло. А голова нашлась не сразу. Её замотали в порванную сетку гандбольных ворот, сами же ворота были когда-то оттащены в кладовку и там потихоньку гнили.

Почему спортбаза, почему ворота?

Жертва по молодости играла в гандбол, причём на самом высоком уровне, даже попадала на пике карьеры в сборную России.

По всему выходило — месть. Но кому, непосредственно жертве? Или её мужу, бредущему сейчас к ней на встречу, на последнюю встречу? Он не размышляет над такими вещами, просто двигает ногами. О чём размышлять, когда решение принято. Попрощаться — и…

Какое счастье, какое сверхъестественное везение, что старший сын живёт в общаге! Семнадцать лет парню, первокурсник, а учебный год две недели как начался. Если б ещё и первенец оказался на даче, вот тогда решать было бы нечего.

Что решать, когда патрон в стволе, ствол во рту, вокруг абсолютная тьма, и душа жаждет хоть какой-нибудь вспышки. А так — цель намечена, задача поставлена, принять к исполнению.

Он отхлёбывает из бутылки…

Потом движение прекращается. В комнате — трое живых и двое мёртвых. Плюс посетитель непонятно в каком статусе, то ли живой, то ли ещё нет. У живых — чужие, окаменевшие лица, хотя ещё вчера это были боевые товарищи, прикрывавшие ему спину, а он был их командиром, их гранитной стеной и маяком в ночи.

— Твои — вот, — чужим голосом сообщает друг-эксперт, показывая на каталки.

Всё чужое, всё лишнее — лица, вздохи, запахи. Сконцентрированное в воздухе острое сочувствие. Чужие руки приподнимают простыню. Всё лишнее, кроме… кроме…

Да, это она.

Неужели муж на что-то надеялся?

Женщину собрали в одно целое, то ли временно, ради этого визита, то ли насовсем: и голова, и прочие части тела здесь же, на положенных местах.

На положенных…

— Открой целиком, — командует посетитель.

Эксперт подчиняется без единого возражения. Туловище зашито крупной нитью («от зобка до лобка», как шутят патологоанатомы), вскрытие уже произведено. На животе — черный знак, стилизованная буква «Д».

— «Динамо», — подсказывает верный зам. — Спортклуб.

Как будто и без подсказки не ясно. Спортивные успехи, достигаемые представителями МВД, никогда не давали бандитам покоя.

— Рисовали, похоже, паяльной лампой, — добавляет другой опер. — Паяльная лампа, кисти раздроблены… Походу — пытали. Суки.

— Она в «Динамо» не играла, — словно бы удивляется муж. — В «Луче», но очень давно.

Он задерживается взглядом на обнажённом теле перед собой, откровенно любуясь. В последний раз. Его жену красавицей никак не назовёшь: длиннющая, жилистая, плоская, с развитым плечевым поясом, в общем, типичная гандболистка. Мячики швыряла со снайперской точностью и убойной силой, что справа, что слева (может, за это и лишилась обеих рук?). Но есть, есть в таких вроде бы неказистых особах своеобразная прелесть! И есть, слава богу, достойные их мужчины, понимающие эту прелесть и способные выдержать их неуёмную страсть…

Он подходит ко второй каталке. Простыню снимает самостоятельно.

Слышен отчётливый всхлип. Нет, это вовсе не отец убитого мальчика дал слабину, просто среди соратников, пришедших его поддержать, затесалась леди. Если точнее, Железная Леди, прозванная так за жесткость в делах. А тут не выдержала.

Он целует сына в ледяной лоб, после чего роняет в воздух:

— Когда их отдадут?

— Пока неизвестно.

И тогда он широким жестом прикладывается к бутылке, после чего, не оборачиваясь, шагает к выходу.