Старый дом под черепичной крышей

– Значит, говоришь, на профессора и художника можно положиться! – не спросил, а утвердительно проговорил Заступник.

– Положиться можно, но я бы не спешил. Давайте ещё денёк понаблюдаем, а, то, как бы нам эта поспешность боком не вышла, – заметил Пустолай. – Давайте установим дежурство и будем наблюдать по двое. Один в одну сторону свалки будет глядеть, а другой в другую, так мы больше получим информации.

– Правильно мыслишь, брат Пустолай, – сказал Заступник. – Дуня будет наблюдать с Катериной, Мурлотик с Пустолаем, а я и один управлюсь, потому как у меня всё это профессионально отработано.

На том они и порешили. Весь день глиняшки наблюдали за рабочими, спать на ночь легли опять под лопухом.

....................

В это самое время, когда Заступник разговаривал с Пустолаем, в городе, на улице Вологодской 10/1, в квартире 36 произошла непредвиденная для Батиста встреча. Эту однокомнатную квартиру он снимал как частное лицо. Вечером, когда на улице стемнело, в дверь постучали. Стук был размеренный и властный.

Коммерсант открыл дверь и от неожиданности сделал шаг назад. Перед ним стоял сердитый Бакстер. Гость пересёк прихожую, заглянул мимоходом в туалет, прошёл мимо Батиста в зал и уселся в кресло. Батист прошёл следом и сел на краешек софы напротив.

Такая встреча для Батиста не предвещала ничего хорошего, аванс он израсходовал, а заказанной игрушки у него пока не было.

– Не ожидал? – спросил Бакстер, перейдя с «вы» на «ты». При этом казалось, что его похожий на молот тяжёлый нос ударил по квадратному ещё более тяжёлому подбородку – наковальне. «Хрум!» – раздалось от соединения молота и наковальни, и тяжёлые, откованные звуки, снизанные в слова, звякнули около коммерсанта.

– По правде говоря, нет, не ожидал, – ответил тихо Батист. (Разговор шёл на английском языке.)

– Правильно и делал, что не ожидал. Нас никто не ожидает, но мы приходим и все рады, когда мы уходим… Не так ли?.. – и засмеялся, выдавив из себя набор скрипучих звуков. – Я жду отчёта, сэр… – и он закинул ногу на ногу.

– Рад бы отчитаться, но отчитываться особо нечем… – проговорил тихо коммерсант.

– Ты её нашёл? – бухнуло молотом о наковальню Бакстер.

– Пока нет, но я думаю, что игрушка вернётся в тот дом. Я об этом сразу буду знать. Фома Фомич обещал приложить усилия… Возможно, она в этом доме где-то и прячется. Мы выследим и возьмём её по-тихому.

– Не удастся взять по-тихому, так возьмите по-громкому.

– Как это, по-громкому? – непонимающе спросил Батист.

– Взорви этот дом, в котором, как ты говоришь, находится изделие, – раздражённо сказал Бакстер. – Мне всё равно.

– Вам что, игрушка не нужна??? – изумился Батист. – Я много чего могу, но взрывать не умею и не хочу.

– Это сделают другие, если надо, – выдохнув, проговорил Бакстер и, помолчав, добавил. – Наше ведомство недовольно тобой. Своей нерасторопностью, Батист, ты, неумышленно, конечно, срываешь очень важное дело.

Батист усмехнулся.

– Я понимаю, что у вас тоже сроки и отчёты, но ни Америка, ни Англия не пострадают, игрушка не ядерная бомба и взрывать из-за неё никого не стоит. Я принял, сказанное вами, за своеобразную шутку.

– Я не шутил, – сквозь зубы проговорил Бакстер. А насчёт того, что это не ядерная бомба, ошибаешься. Какая ещё ядерная. Более того. Народная игрушка несравнимо сильней любого ядерного заряда.

– Шутите? – Коммерсант удивлённо поднял брови.

– Без всяких шуток. Заруби себе на носу, Батист, – глиняная народная игрушка – это культура народа, который мы хотим держать в повиновении.

– В рабстве что ли?

– Можно выразиться и так. Только в цивилизованном рабстве… в цивилизованном… Пока любой народ живёт по своим понятиям добра и зла, то есть, исповедует свои культурные ценности, а не иные – этот народ – наша постоянная головная боль. Поэтому, завоевать, в современном понимании – это не ходить с автоматами по улицам чужих городов, и даже не высасывать из государств силы при помощи хитроумных экономических технологий. Пока народ живёт в своём культурном пространстве – он не завоёван. Это доказано историей. Рано или поздно он всё равно просыпается от информационного дурмана… Покорить, – это значит лишить народ культурной составляющей, превратив его в обычную толпу, если хотите – в быдло.

– Это другой разговор. Прежний, о цивилизационном прорыве, как я понимаю, был, как говорится, «для прессы» и не более того, а звучало правдоподобно… очень правдоподобно. Может быть, Бакстер, вы преувеличиваете значение этих глиняных штуковин, – мягко возразил коммерсант.

– Ничуть. – Нижняя челюсть англичанина грохнула о верхнюю. – Народная игрушка в линейке влияния культурных ценностей является самой главной и стоит под номером один. Она первооснова восприятия. Она, сэр, есть наш главный стратегический противник. Именно народная игрушка воспитывает детей в духе преданности своему народу, в служении ему. А нам надо, чтобы было всё наоборот… Да, мы сумели заменить их игрушки на иные, но это, как я уже говорил, не выход из положения.