Старый дом

– Я насобирал примерно четыреста тысяч – это большие для того времени капиталы, кроме того, можно еще купить облигации и акции. Стоят они у нас опять же три копейки, но мы-то знаем сегодня, какие компании будут успешными, а какие прогорят. И когда продавать и что покупать знаем…

У Володи на все был готов ответ.

И правильный, умный, удачный ответ…

Казалось бы, это должно было радовать Прохорова, но почему-то наоборот – безумно раздражало…

– А как здесь? – додумался он до нового вопроса. – Как здесь будет воспринято ваше исчезновение?

– Это зависит… – спокойно сказал «зять», видно было, что и этот ответ он продумал. – Зависит, прежде всего, от того, ты с нами или остаешься?

Вот оказывается, отчего злился Прохоров.

Он понимал, что рано или поздно этот вопрос прозвучит, но вот как ответить на него – не знал, что и сказать…

Потому что все зависело от Надежды.

Если они вместе – одна история.

Если порознь – совсем другая…

– Я понимаю, – тихо сказал «зять», – что не все в этом ответе от тебя зависит, поэтому и спешил, чтобы у тебя было время подумать и задать нужному человеку нужные вопросы…

Вот сволочь – ощущение накатило какого-то злого, но восторга.

Надо же было такие мозги иметь…

– Если я с вами… – наш герой решил перенаправить разговор в другую сторону. – Что тогда?

– То тогда вообще никаких проблем… – ответил Володя. – Мы все исчезли, какое кому дело до нас? Поищут менты немного и спишут в висяки. Кто-нибудь в Сети напишет, что вот пропал известный антикварный дилер с семьей, скорее всего, похищен бандитами, но нас-то это там как волнует?

– А если останусь?

– Тут все сложнее… – без всякой досады сказал «зять». – Соседи наши знают, что мы на днях уезжаем в Бразилию, так почему-то Маринка им сказала. А это, – Володя полез в небольшой портфель и достал оттуда бумагу казенного вида, – генеральная доверенность на продажу всего нашего имущества, выписанная на тебя. Квартира, машина, дача от родителей осталась, далековато от престижных мест, но все равно чего-то стоит.

– А власти? Как они отнесутся к исчезновению целой семьи? Меня не будут дергать?

– Из квартиры мы выписаны в связи с отъездом на ПМЖ. Стоило это триста баксов, но с этой стороны по документам все более-менее законно. Из некоторых мест, где мы числились, я дистанционно нас потер в их компах. Но самое главное – нет запроса, нет дела. Если ты не беспокоишься, если соседи не пишут заявлений, если коллеги мои и Маринкины – не шевелятся (а они все предупреждены, что мы уезжаем), то с чего ментам или другим властям дергаться?

Слава чувствовал странную смесь – в нем жили восторг, ужас и раздражение одновременно.

Этот очкарик все предусмотрел.

– Кстати, если остаешься, – Володя поправил очки, – то материального урона от того, что мы там, в Москве Надежды Михайловны ничего не покупаем, ты не понесешь. Потому что кроме квартиры и так далее тебе достается вся моя библиотека. А там ты знаешь, кроме Ивана Жилькена есть и многое дорогое и ценное…

И это он просчитал…

Как только будет жить теперь без своих любимых книжечек, бедолага…

– Что Маринка? – спросил Прохоров.

– За тебя переживает…

Это означало, что дочь с планом целиком и полностью согласна.

– А дети?

– А для них это приключение… Ждут не дождутся, когда с места стронемся…

– И когда планируете?

– Да в принципе хоть завтра, у нас все готово…

И тут на Надиной стороне послышался звук ключа в замке и открылась, а затем закрылась дверь.

46

Володя тут же встал:

– Вам о многом надо поговорить, мешать не хочу… Кроме того – без помощи Надежды Михайловны у нас вообще ничего не получится…

И направился к двери.

Но с той, Надиной стороны, раздался условный (они договорились, что стучать друг другу, если возникнет такая потребность, будут – три с большими паузами, три с маленькими) стук.

Прохоров отодвинул шкаф и вошла Надя.

– Здравствуйте… – поздоровалась она со всеми.

Прошла к столу, устало села.

– До свидания… – сказал «зять» уже с порога.

– Подождите…

Она повернулась к Володе, который так и застрял на выходе, неудобно было уйти, когда тебя тормозят:

– Хорошо, что вы здесь… – она порылась в сумочке и достала «Вечерний альбом». – Как я понимаю, это для вас… Поразительная она женщина и поэтесса отличная, хотя вначале мне так не показалось…

«Зять» открыл титул.

Слава заглянул ему через плечо.

На первой странице толстой, почти квадратной книги характерным круглым почерком было выведено: «Надежде Мандельштам от Марины Цветаевой» и дата – 2 июля 1913 года.

– Спасибо… – растроганно сказал Володя.

Но тут же, похоже, вспомнив только что состоявшийся разговор, шагнул к столу и с видимым сожалением положил книжку на стол.

И пошел к двери, ссутулившись…

А Слава понял, насколько тяжелым было для «зятя» только что изложенное решение. И оценил его по-мужски: он бы, наверное, тоже пожертвовал любимым делом для любимой женщины и детей.

Но «зять», не дойдя буквально двух шагов до порога, вдруг вернулся к столу, взял книгу.

– Пусть хоть пару дней у меня побудет… – сказал он Прохорову.

И на этот раз, попрощавшись, ушел.

– Что тут происходит? – спросила Надежда.