Старый дом

Автоматически он взял экземпляр в руки, когда услышал за спиной вежливый голос:

– Так кому прикажете автограф написать?

Прохоров обернулся, перед ним стоял солидный человек, в маленьких очках и с бородой-мочалкой.

– Позвольте представиться, – вальяжно сказал тот, – Минаев Дмитрий Иванович, родился в Симбирске в 1835 году, умер там же в 1889-м. Так кому соблаговолите – вам или все-таки Владимиру Вольфовичу?

Мысли Славины в ужасе заметались.

Откуда он знает?

Как мертвый может писать автографы?

При чем здесь Жириновский?

И самое главное – его расчет не верен? Раз он встретился с Минаевым, а тот умер в 1889-м, да еще в Симбирске, значит на дворе максимум – 1888-й?

А откуда тогда на подоконнике брошюрня 1905 года?

Он собрался высыпать все эти вопросы (и еще миллион других) на бедную голову мелкого поэта-сатирика, когда вдруг почувствовал что-то холодное на лбу и голос произнес:

– Не делайте вид, что вы спите…

Наш герой приоткрыл глаза, проснулся окончательно и увидел прямо перед собой что-то круглое и металлическое. В чем он с трудом, в силу слабых знаний предмета, но опознал дуло пистолета, которое утыкалось ему прямо в лоб.

13

В предрассветной серой мути, которая заполняла комнату, Слава различил и какой-то силуэт, от которого тянулась рука с пистолетом.

Только что-то во всем этом было не так, он, правда, никак не мог понять, с чем это ощущение связано – с силуэтом или с пистолетом.

Только было ему не страшно, а как-то даже весело…

– Медленно сядьте и руки заведите за голову… – продолжил голос.

И Прохоров понял, почему он не испугался – голос этот был женский, только до него со сна не сразу дошло…

Как и силуэт…

А пистолет какой-то маленький, в кино такие называли «пукалкой».

Он усмехнулся, сел, заведя руки за голову:

– Только ненадолго, – попросил он, – а то у меня кисти затекают…

– Куда затекают? – почему-то нашему герою показалось, что в ее голосе слышится испуг.

Силуэт был в длинном платье и, как кажется, в шляпке с вуалью. Вся подготовка к визиту «соседа» летела насмарку.

– Да ерунда все это… – как можно спокойней и миролюбивей сказал Слава. – Позвольте мне одеться, и я все объясню.

Он поймал себя на мысли, что если бы все происходило в сегодняшнем дне и с сегодняшней женщиной, он бы не просил разрешения одеться, а просто продолжал бы общаться, да мог бы и встать, не думая о своем туалете.

О tempora, о mores…

– Это неважно… – сказала дама, – очевидно имея в виду его некоторое неглиже, – быстро отвечайте на вопрос – кто вы и что делаете в… – тут случилась в голосе «соседки» легкая пауза, а продолжение последовало несколько неожиданное, – в этой квартире, которой нет?

– Как нет, – отозвался Прохоров, пытавшийся потянуть время, – она же есть…

Он вспомнил рассказ одного актера, который снимался в фильме о декабристах. И тот никак не мог сыграть любовную сцену, потому что стоял на земле босой (а так полагалось по сценарию и по ситуации), не мог, и все, до тех пор, пока режиссер не придумал надеть ему сапоги, а босоту его сняли потом на общем плане. Вот так Слава сейчас никак не мог представиться даме из прошлого века, сидя на постели с голой грудью и в трусах в цветочек.

– Ее тут быть не должно, – строго сказала дама. И он подумал, уж не учительница ли она, хотя откуда тогда пистолет? – Ее тут быть не может, потому что с этой стороны должна быть лестница, а не квартира…

– Но ведь есть… – опять надавил он. – Значит, не все на этом свете так однозначно и просто, как вы себе представляете…

Она, видимо, не нашлась, что сказать.

Что, кстати, говорило в ее пользу…

– Если вы уберете пистолет, – снова начал он, – и дадите мне одеться, я вам все объясню…

– Где ваш костюм? – пистолет явно дрогнул в ее руке.

– Вон на стуле…

– Сидеть тихо и не шевелиться… – скомандовала она.

И подошла к стулу, причем шла так, чтобы не выпускать его из вида.

«Сейчас начнется новый этап… – мысленно прикинул Слава. – Что это за хлам? Где ваш халат?»

– Что это за хлам? – удивленно спросила дама. – Где ваш халат?

– Вы не хотите, чтобы я вам все объяснил? – он решил, что надо идти в атаку.

– Хочу…

– Тогда бросьте мне мою одежду… Ну не могу я беседовать с дамой в таком виде…

Она подумала несколько секунд, потом взяла его джинсы с рубашкой, взяла буквально двумя пальцами, затем, стараясь больше ничем не касаться его одежды, поднесла к нему и бросила на постель.

– И не вздумайте мне врать… – жестко, так ей, во всяком случае, казалось, сказала она. – Я отлично стреляю…

«Врет, – подумал Слава, натягивая штаны, – она не может отлично стрелять, не тот человеческий тип… Но вот с чего ей вообще стрелять? Сонька Золотая Ручка?»

Уже довольно сильно рассвело, вещи стали отчетливей видны. Даме оказалось немного за тридцать, не красавица, но вполне миловидная. В роли вуали, как выяснилось, выступали тени от уличного фонаря.

«Что же это за фрукт такой? – мучительно думал наш герой. – Все было бы понятно, гувернантка или преподавательница гимназии, но зачем ей пистолет? И где наш муж, который должен явиться, как полагается, не вовремя?»

Но почему-то он знал, что мужа не будет…