Правда Зверь в очередной раз её удивил. Он опять использовал силу одного из своих духов, правда, в этот раз немного иначе. У него на лице появилась маска из тёмно-зеленого металла, благодаря которой он смог поймать лезвие зубами. Вильма видела этот прием уже не первый раз, когда Зверь оборачивается в форму некоторого духа, но сейчас… он действительно изменился. Челюсть, скрытая маской из живого металла, странно вытянулась вперед, а глаза…
Зверь в этот момент все ещё имел одну свободную руку в которой тут же появился [Зарм]. Обе руки наёмницы были вытянуты практически на уровне плеч благодаря чему он получал пространство для свободного удара по её торсу. Легендарный клинок с рисунком капель дождя на лезвии в следующую секунду прошелся бы по корпусы наёмницы, наверняка пробив броню.
Тогда бессмертный взорвался фонтаном кровавых брызг, практически разорванный на несколько частей. Изуродованные останки ещё секунду стояли, прежде чем рухнуть на забрызганный собственной кровью пол арены.
Вильма, словно заворожённая, несколько секунд смотрела на них, а потом перевела удивленный взгляд на то место, где сидел её ошарашенный учитель, а в паре шагов от него стояли братья убитого Зверя.
Глава 260
В установившимся тяжелом молчании многозначительный вздох Резчика был сродни удару гонга. Бессмертный-великан сделал шаг вперед и костяшками пальцев постучал по невидимому барьеру.
— Дай мне пройти, — не поворачивая головы, потребовал Маркус.
— Я понимаю, как это выглядит… — осторожно начал говорить Сиху, но его быстро прервал бессмертный:
— Я тоже понимаю. А теперь убери барьер, — настоял Резчик на одну линию с которым вышел и Вольный, — нам надо забрать тело.
Сиху обратил взгляд на капитана, чтобы решить, как поступить. Тот коротко кивнул, хотя взгляд его по-прежнему был прикован к Вильме, что словно в трансе, разглядывала кровавые разводы на своих руках.
Звуки приближающихся шагов заставили её прийти в себя. Она увидела подходящих к ней братьев Зверя. В руках Резчик уже держал большой кусок ткани, чтобы накрыть тело, а если быть точнее, то, что от него осталось. Вильма бросила осторожный взгляд на останки: тело Зверя разорвало так сильно, что часть торса и внутренностей просто отсутствовала. Рука с мечом в руках и вовсе была отрезана, а потом располовинена в районе локтя. Наёмница сделала шаг в её сторону, чтобы помочь братьям собрать тело, но суровый голос Вольного остановил её:
— Не трогай.
Вильма замерла на месте, словно ночной зверек, вдруг оказавшийся на свету, после чего она сделала шаг в сторону, подтянув дрожащие руки к груди.
— Я не хотела, правда. Просто…
У нее действительно было много других опций: вырвать собственный клинок из его рта, или высвободить руку и схватить ладонь, держащую рукоять, или просто вызывать дополнительное оружие из инвентаря и заблокировать удар. На худой конец можно было защитить грудь используя защитные техники. Не говоря уже о том, что она могла просто телепортироваться, пусть это и было бы сложнее, учитывая захват. Но когда она заглянула ему в глаза…
— Ты испугалась. — Вольный опустился рядом с оторванной конечностью, все ещё сжимающую рукоять Клинка, — Я понимаю. С простыми людьми такое случается, когда они сталкиваются с нами.
Он высвободил рукоять из пальцев брата и убрал забрызганный кровью меч в сторону — его нужно будет очистить после того как они уберут тело с арены.
Вильму эти слова поразили. Не только спокойствие, с которым говорил Вольный, несмотря на то, что в буквальном смысле собирал тело брата по частям. Он назвал её
Вильма дёрнулась от неожиданности, когда почувствовала прикосновение в районе лба. Наёмница шагнула назад, ещё до того, как поняла, что это Линар коснулся её кончиками двух пальцев.
— Вроде бы цела. Но всё ровно пусть тебя проверит Сарзес. Обсудим это после.
Женщина едва заметно кивнула, наблюдая за тем, как бессмертный-великан очень бережно поднимает завернутое в быстро покрасневшую ткань тело брата и уносит его туда, где они наблюдали за поединками. Линар мягко, но требовательно подтолкнул её в сторону тифлинга и, удостоверившись, что ученица начала двигаться в нужном направлении, сам вернулся на прежнее место.