Старые солдаты

Я этого не ожидал. Внешнее поведение моего командира не дало никаких указаний на то, насколько глубоко и горько ранили ее Шартр и уничтожение ее Боло. Но теперь черная, безрадостная волна ее эмоций захлестывает меня. Я не человек. Я - существо, состоящее из молекулярных схем и энергетических потоков. И все же люди, которые создали меня, дали мне осознание и мои собственные эмоции. В этот момент, когда воспоминания о муках моего командира - ее горе по 28/G-862-BNJ, ее разрывающее душу чувство вины за то, что она пережила его гибель, - захлестывают меня, я жалею, что мои создатели не дали мне также способность плакать.

Так вот почему она избегала нейронного интерфейса. Не просто потому, что она знала, что этот момент вернет воспоминание об ужасе и потере, но потому, что она знала, что это откроет мне глубину ее горя. И вместе с этим ее сокрушительное чувство вины.

Она повреждена. Она считает себя калекой. Неспособной смириться с возможностью пережить такую потерю заново. Мрачная уверенность в ее собственной неспособности вкупе со жгучим чувством долга, заставившим ее продолжать брать на себя бремя, которое, по ее мнению, она больше не может нести, наполняет нашу связь. И вместе с этой темнотой приходит страх, что я должен ненавидеть ее за то, что она не лейтенант Такахаши, точно так же, как она не может перестать ненавидеть и обижаться на меня, потому что я не Бенджи.

Вина выжившего. Человеческая эмоция, с которой бригада Динохром имеет горькое институциональное знакомство. И внезапно я понимаю, что нас разделяет. Мы двое - единственные выжившие из Тридцать девятого батальона... и никто из нас не может простить себя за это.

Но мы не можем поддаться нашему общему горю. Слишком многое зависит от нас, и за пределами черного прилива я чувствую, что мой командир также осознает нашу ответственность.

* * *

- Добро пожаловать, командир, - спокойно сказала Боло-часть их слившейся личности.

Его видимость спокойствия не могла обмануть Мэйнику. Слияние было слишком глубоким; она могла ощутить слишком много собственных эмоций Лазаруса. Эмоции гораздо глубже и сильнее, чем она могла себе представить даже после того, что пережила с Бенджи. В этих эмоциях была боль; боль, достаточная, чтобы сравниться даже с ее собственной. Но Лазарус отказался уступить этому.

На мгновение это осознание наполнило ее яростью, черной и горькой яростью за то, как его электронная, искусственная природа позволяла ему гораздо легче справляться с этой болью. Но даже когда гнев закипел в ней, она поняла кое-что еще. Вся психотроника Лазаруса, вся его кибернетика и вычислительная мощь давали ему не больше защиты от его эмоций, чем ее хрупкие кости и протоплазма защищали ее от себя. Это не его схема позволила ему справиться; это было его чувство долга и ответственности. И в конечном счете, она обнаружила, что не может позволить себе быть меньше его.

Она не могла подвести его, как подвела Бенджи.

И тебе добро пожаловать, Лазарус, - подумала она в ответ с железным спокойствием. - Теперь, полагаю, у нас есть работа, которую нужно сделать.

* * *

Уголком сознания Индрани Лакшмания отметила, что двое Слейпниров проскользнули на назначенные им позиции. Они были тщательно расставлены, хотя хотелось надеяться, что никто этого не заметит, чтобы прикрыть оба фланга конвоя транспортов с личным составом и вспомогательных судов. Это было немного - конечно, не так надежно, как она бы предпочла, - но это было лучшее, что она могла сделать, и все ее внимание вернулось к мелконианской эскадре.

Обычная мелконианская тактика при вступлении в бой предпочитала максимально быстрое сближение с кораблями Конкордиата. Они понесут потери от превосходных ракет людей, сокращая дистанцию, но их собственное оружие будет становиться все более эффективным по мере уменьшения дальности. Это было жестокое уравнение, которое оба флота слишком часто видели в действии с тех пор, как началась эта война. Мелконианский флот платил мертвыми кораблями и уничтоженным персоналом только для того, чтобы попасть в зону поражения своих более способных противников, но у империи были корабли и персонал, которыми можно было заплатить. И как только они все-таки попадали в зону поражения, их превосходящая численность перечеркивала технологические преимущества Конкордиата.