Старые истории (сборник)

— Ну, какую же зябь поднимет Басманов в августе? - спрашивал с трибуны Николай Иванович. - Кукуруза еще растет. Свекла тоже... И картошку копать рано. Овса теперь нет, а проса - кот наплакал. Из-под чего же зябь собирается поднимать Басманов?

Но Николая Ивановича осудили за "демобилизующее" настроение. Предложение Басманова было принято и объявлена кампания "по раннему подъему зяби".

Теперь Басманов вроде бы и не напоминал о той стычке, но руки при встрече не подавал Николаю Ивановичу - здоровался кивком головы.

Николай Иванович застал Басманова в правлении. Несмотря на жару, на нем был серый дорогой костюм и белая рубашка с галстуком. Он сидел за председательским столом и сердито отчитывал стоявших перед ним Тюрина и Брякина.

— Наконец-то! - перевел Басманов взгляд на вошедшего Николая Ивановича. - Вас целый день собирать надо... Расползлись, как овцы по выгону. Тоже мне руководители! Никто не знает, где прячетесь.

— Нам не от кого прятаться, - сказал Николай Иванович, проходя к столу.

Он сел с торца и заметил, как недовольно дернулись широкие брови Басманова и сдвинули бугор на переносье. "Думал, что и я навытяжку встану перед ним, - догадался Николай Иванович. - Но уж это - отойди проць!"

Басманов был настолько сердит, что даже и кивком головы не поздоровался.

— Кто вам позволил разбазаривать государственный хлеб? - теперь Басманов глядел только на председателя.

— Мы таким делом не занимаемся.

— Как то есть не занимаемся? А кто вчера выдавал ячмень колхозникам?

— Мы выдавали.

— Вот это и есть прямое разбазаривание государственного хлеба.

— Пока он еще не государственный, а наш, колхозный.

— Когда рассчитаетесь с государством... Что останется, будет вашим.

— Рассчитаемся! Можете быть спокойны.

— А вы меня не успокаивайте! - повысил голос Басманов. - Пока не рассчитались с государством, не имеете права выдавать хлеб на сторону!

— Колхозники не посторонние.

— Да вы понимаете или нет, что в этом году неурожай? Погодные условия плохие!

— Это вон у погаревских. У нас урожай неплохой.

— Значит, на соседей вам наплевать?

— У них своя голова. Пусть она и болит от неурожая.

— Я знаю, психология у вас индивидуалистов. Но колхоз не единоличное хозяйство. И если вы не хотите считаться с интересами страны, то мы вас заставим.

— Считаемся с интересами страны... Потому и выдаем зерно.

— Выдавайте, когда положено. Вы подаете дурной пример другим. Понятно?

— Мы сами определяем, когда это положено.

— А не много ли вы на себя берете?

— Ровно столько, сколько законом позволено... И постановлениями партии.

— Вон вы как понимаете дух последних постановлений! Может быть, вы и руководящую роль партии теперь не признаете?

— Партию оставьте в покое.

— В таком случае, от имени райкома партии я запрещаю вам производить преждевременную выдачу зерна!

— У нас выдача своевременная. Примите это к сведению.

— Хорошо! Тогда решим на бюро, какая у вас выдача - своевременная или нет. Сегодня извольте явиться к пяти часам в райком. А теперь ответьте еще на один вопрос: почему вы не жнете пшеницу?

— Рано... Да и комбайны на ячмене.

— Все в округе половину в валки уже уложили, а у вас - рано. Район позорите! Из-за вас в хвосте плетемся. И потом - раздельный метод уборки еще никто не отменял.

— А у нас жаток лафетных нет.

— Но я же вам прислал одну жатку. Почему она не работает?

Николай Иванович посмотрел на Брякина и Тюрина; те в свою очередь переглянулись, и Тюрин чуть заметно подмигнул председателю. "Ох и жулики! Уже успели", - подумал Николай Иванович не без удовольствия и сказал:

— У нее колеса нет.

— Как нет? Я же ее только вчера прислал!

— Не знаю. Говорят, по дороге отвалилось.

— Но уж это слишком! - Басманов встал. - Покажите мне жатку!

Через минуту две палевых "Волги", по-утиному переваливаясь на дорожных ухабах, подымая пыль, катили в поле.

Николай Иванович еще издали определил по тому, как задрался один конец лафета, что жатка без колеса. Он вылез из машины и вместе с Басмановым подошел к жатке. Колесо было отвинчено второпях - даже две гайки валялись тут же. К дороге шел широкий в клетку след от колеса. "Вот идиоты! Приподнять колесо не смогли!" - выругался про себя Николай Иванович.

Басманов сразу определил, что колесо было не потеряно по дороге, а отвинчено здесь, на месте. Да и трудно было не определить этого.

— Все ясно! - сказал он, сумрачно глядя на Николая Ивановича. - Сработано с умыслом. Но мы выясним, чьих рук это дело. Завтра же пошлю сюда следователя и участкового...

Не попрощавшись, сел в машину и крикнул на ходу:

— Не забудьте на бюро!

Николай Иванович достал из широкого кармана широких серых брюк платок и стал деловито, сосредоточенно обтирать голову. Севка осмотрел след от снятого колеса и сказал:

— Сам Тюрин с Брякиным и снимали.

— Почему?

— Рубах побоялись замарать, потому и катили колесо по земле.

— Дураки! - устало выдохнул Николай Иванович.

— Куда теперь? - спросил Севка в машине.

— Крой домой! Только не мимо правления, а с нашего конца въезжай в село. Не то меня еще кто-нибудь подцепит.