Старые истории (сборник)

— Интересно! Помните, как в рассказе Куприна фельдшер культурно развлекается? Водку с ландышем пьет, волкам подвывает... Черт-те что!

Актив засмеялся.

— Все изменилось, все! - патетически произнес директор.

— Да, это верно, - сказал завскладом, глядя на свои туфли. - Молодежь у нас хорошая. Все больше в образование идет. Здесь мало кто остается.

— Ну, мы не жалуемся. Рабочих у нас хватает, - сказал директор.

— А с колхозом у вас какие отношения? - спросил я.

— Помогаем. Каждый ткач должен отработать сто трудодней.

— Они что, колхозники?

— Бывшие. А есть которые и с паспортами, - ответил председатель месткома.

— Как им платят за работу в колхозе? Среднемесячный заработок?

— Нет, они на трудодни получают в колхозе, - ответил директор.

— А что платят на трудодни?

— Посчитать можно, - Васютин прикрыл на минуту глаза. - Если считать все со всем, то, пожалуй, по рублю выйдет. Приблизительно...

— А вы поточнее скажите, сколько дали ткачам на трудодень в этом году?

Директор вытянул трубочкой губы:

— Ну, в этом году еще не платили.

— А в прошлом?

— И в прошлом денег не давали...

— А зерно?

— Зерно? Зерно не положено, потому как не колхозники, - оживился директор.

— Так чем же им платят?

— А вот картошку копают - одна десятая часть идет им. Сено дают, - торопливо подсказывал председатель месткома. - Усадьбы у них большие. И это в счет.

— Да, да! В этом году залило лесные луга... Так им, знаете, вместо сена болота отдали. Вот они и буркают в них, - засмеялся Васютин. - Частная жилка еще сидит в них, сидит...

— Ого! На себе выносят траву-то... По пояс в воде, - заулыбался председатель месткома. - Пупок готовы надорвать, если для себя. Вот народ!

— Жадность! А ведь у нас зарабатывают помногу - и по семьдесят и по восемьдесят, - сказал Васютин. - Да что ж мы сидим? Пошли к народу! Сами убедитесь. У нас такие передовики, что в счет будущего года работают.

Мы всей гурьбой вышли на крыльцо. И тут нас неожиданно встретила целая толпа ткачей. Они сгрудились перед конторой - больше все бабы. Пелагея Мокеева стояла поодаль, возле забора, рядом с ней покуривал Демушкин. Я сошел вниз, но Васютин и его актив остались на крыльце. Обе группы выжидающе притихли.

— Вы что-то пришли сказать? - обратился я к толпе.

Глядели наверх, на Васютина, меня вроде бы не замечали.

— По скольку часов вы работаете? - спросил я переднюю широколицую женщину в толстой клетчатой шали.

— Она у нас не работает! - крикнул председатель месткома.

Толпа разом зашевелилась, полетели возгласы:

— А сколько она отработала!

— Сколько тику наткала!

— И пенсию не дают!

— Это как рассудить?!

— Не заслужила, - ответил с крыльца директор.

— Это я-то не заслужила! - азартно стукнула себя в грудь женщина в шали. - Бесстыжие глаза твои, Васютин.

— Обманывать государство не надо! - крикнули сверху.

— Вы обманываете государство, вы! - неслось снизу.

— Пустые слова, - сказал Васютин.

— Ах, пустые! А кто нас каждый месяц на работу в колхоз гоняет? Кто?!

— Ну и что? При чем тут государство?

— Вы ему очки втираете, будто сам колхоз справляется.

— Все мы обязаны помогать колхозу.

— А кто платить будет?

— У меня что, частная лавочка?

— А это как, по одиннадцать часов вкалывать?!

— Где это вы по одиннадцать часов вкалываете? - повысил голос директор.

— То ты не знаешь? Здесь, у стана навалтузишься и дома шпули до полуночи мотаешь!

— А я вас не заставляю надомничать. Вы что хотите, чтоб я приказ отдал - в цехе шпули мотать?

— Ну да... Убей нас, убей!

— Что ж мы тогда заработаем?

— И так в колхозе работаем за кукиш...

— Не я же, а вы колхозники! - кричал теперь директор. - Вот и спрашивайте там за работу.

— Не туда гнешь, Васютин. Ты нас тасуешь, как в картежной игре. Вот на что ответь! - грозила пальцем баба в толстой шали.

— Ты уж помалкивай! - набросился на нее директор. - Тебя уволили за воровство? Вот и ступай кричать к своему дому.

— Это я воровка? Пес ты, Васютин, пес! Ты свою подстилку за станки поставил, а Польку Мокееву на шпули перегнал!

— Ты ответишь за такое оскорбление!

— Нет, ты ответь! За что ты бабу обидел? У нее же дите малое!

— Она ему по носу хряпнула.

— Глаза ему выцарапать мало!

— Марфа, хватай его за штанину!

— Бабы! Айда на крыльцо!!!

Ткачихи, крича и размахивая руками, кучно подступили к крыльцу. Васютин побледнел и попятился к дверям.

— Ну что ж, входите... только по одному. Прошу! - он указал на дверь и скрылся в сенях.

В дверях встали тучный завскладом и красильщик в фуфайке.

— Пожалуйста! - любезно приглашал ткачих председатель месткома. - Проходите по одной! Значит, показание сделаете. Акт составим, распишетесь. Вот и представитель печати здесь, - кивнул он на меня. - Все честь честью.

— Ну, кто первый?

От толпы отделилась баба в толстой шали и как-то робко протиснулась между дюжей дверной стражей.

— Кто еще? Ну, пожалуйста!

Желающих больше не находилось. Толпа молчала.

— Может, вы сами попросите? - обратился ко мне председатель месткома. - Вот товарищ корреспондент. Приглашайте. Только по порядку.

Я отыскал глазами Пелагею Мокееву. Она все так же стояла возле забора и с усмешкой поглядывала на меня.