Старые долги

В Казахстане Миша, Фил и я одно время работали на пилораме. Руководил нами дядя Коля. Засиженый урка, решивший остаться в степях после последней отсидки. Меня он прозвал Боец. Фила — Студент. А Мишу ласково называл — Наш Душегуб. Спокойный такой, улыбчивый парень. Как и я, опять же, служил простым водителем. В простой, как он говорил, инфантерии.

Мы и с Ефремом-то, на первом курсе, сошлись потому, что разглядели друг друга. Увидев его, я по привычке начал прикидывать, что могу с ним сделать. Потому что сразу понял – умеет. И увидел в его глазах аналогичные размышления. И мы заржали. Ощущения человека, недавно отслужившего в армии- это отдельная песня.

И я, и Ефрем эту тему не обсуждали. Я вообще не знаю людей, которые освоив эту фигню обсуждали её с посторонними. Так, на уровне- где служил? А ты? Но знали друг про друга, что если что — можно рассчитывать.

И вот кто-то меня грубо хватает за лицо! Уставившись на меня бешеными глазами. Поскольку ситуация неясная, сбил хватающие меня руки в сторону, и левой стукнул непонятного персонажа в печень. Ефрем затянулся и сделал шажок вправо. Видимо решил что мой план, чтобы агрессор согнувшись саданул лбом о подоконник.

Но я придержал врага за ворот пиджака. Ну его, лоб рассадит, кровищи будет на весь этаж. Противник не мог говорить. По печени — это очень неприятно. Он собрался заваливаться на пол. Я придержал его и позволил сползти по стеночке. На полу он согнулся и начал кхекать. Ясное дело – тошнит. Но я бил не сильно, так что скорее всего обойдется.

Достал сигарету, закурил. Какой-то брюнет в костюме. Ничего не понимаю. Посмотрел на Андрюху. Тот задрал бровь и пожал плечами. По лестнице спустились две какие-то девчонки.

Я ногой потыкал в брюнета:

— Ты кто, болезный?

Он поднял на меня лицо. И я его узнал. Грузин, что таскает Катину сумку!

— Это моя девушка, не лезь к ней, козел!

Я так понимаю, это у него домашняя заготовка. Потому что словив в печень, мог бы быть и повежливей. Ефрем хрюкнул и отвернулся к окну.

— Это она тебе сказала?

— Не твое дело!

— Слушай сюда, биджо. Тут тебе не горы. Если хочешь что-то обсудить, приходи, поговорим. А если будешь наглеть – отмудохаю так, что про детей будешь только мечтать. А лучше, сделай так, чтоб я тебя больше не видел.

И мы пошли на практику по вышке.

— А вот почему ты Андрей не придержал нападение на меня?

— Он мог начать запираться. А так, видишь, все рассказал.

— Ты помнишь, Ефрем, что Лао-Дзы писал про несостоявшийся бой? Что это — выигранный бой! И какой вывод?

— Какой?

— Ты — не китаец!

— Я это переживу. А вот твои, Антон, отношения с женщинами нужно серьезно обсудить. Ты заметил, что у тебя с ними в последнее время какая-то двусмысленность и проблемы? Что с тобой? Может быть, прислушаться к гласу народа? И отвести тебя к пивной? Хозяйка, она же тебя ждет!

— Вот все эти твои намеки… Так и знай. Я их — не услышал.

Мы перешучивались, но внутренне я недоумевал. В прошлой жизни я в институте ни с кем не дрался… Решил не грузиться. Все равно, Катя никуда от меня не денется. Если не сейчас, то как в прошлый раз, на Санином ДР, она взглянет на меня с интересом.

Мучила мысль о том, что нужно к кому-нибудь обратится со своим сверхзнанием. Я эту мысль думал, и никак не мог найти точку приложения.

Обратиться в КГБ? Ну, а что? В конце концов, могут же они хоть что-то? С другой стороны, вот организация. Даны ресурсы, полномочия, привилегии. И поставлена задача – охранять СССР.Через несколько лет СССР развалится. Эта публика, вместо честного признания своей профнепригодности, громко заявит: «Мы – профессионалы! И единственные правильные в этой стране люди». Как так? Да вы не выполнили свою работу, ребята! А уж в чем вы профессионалы и думать неинтересно. Это не считая того, что с начала восьмидесятых туда понабрали детишек своих же генералов. Вспомнить хоть Астахова

К созданию имиджа всемогущего монстра приложили огромные усилия. На деле — чуть копнешь, везде провалы. А Штирлица не существовало.

А вот все нормативные документы ГКЧП, как и сам переворот, готовились именно в КГБ. И тоже грандиозно провалились. Ну и смысл с ними связываться?

То есть нужен политик. Тут тоже все не то и не так. Из существующих наиболее вменяемый — Горбачев. Но и он увлекся внешней политикой. А те, кому он поручил внутреннюю — обосрались ващет. И какой смысл мне идти к тем, кто уже однажды обделался?

Свою способность влиять на политические процессы я оцениваю как ниже ноля.

Так что, нужно выкинуть глупости из головы, и ехать к Владимиру Борисовичу Дранишникову. Вот пара кончится и помчусь.

Но после пары меня перехватил СанСэй.

— Тоха, когда репетиция?

— Завтра в пять. Ты с утра принеси паспорт, перед репетицией съездим в одно место.

— Зачем?

— Там ставят отметку из дурдома, об отклонениях. У меня подозрения.

— То есть?

— То есть, если тебе её не поставят, как можно тебя привлекать к творчеству?

— Ты, Антон, забываешь про латентные формы расстройств.

— Латентным может быть только гомосексуализм. Не примазывайся к этому влиятельному подполью.

— Как же трудно жить!