Старые долги

А нам, донам Руматам, что, стесняться что ли? Встал, подошел, и от души поцеловал. В процессе этого поцелуя мелькнула мысль где-нибудь уединиться. Отогнал нафик.

Оторвался, взял так и молчащую Максимову за руку, и посадил за стол. Поставил перед ней кофе. Народ вокруг опять загомонил.

— Ты откуда здесь? — покраснела.

— Сейчас — из Питера. До этого — самолетом из Омска. А вообще, я родом из Цимлянска, Ростовской области.

— А чего раньше приехал?

— Я вдруг понял, что ты здесь оказалась без шоколада.

Достал коробку шоколадных конфет «Грильяж в шоколаде». Она открыла коробку и взяла конфетку. К столу немедленно метнулись нестойкие. Коробка опустела.

— Жаль, — сказала Ленка, — нужно было вечером отдать.

— Спокойно! Грильяж был операцией прикрытия. Под одеялом по ночам ты будешь жевать шоколадки Аленка, в количестве пяти штук. Просто если б я тебе щас ничего не подарил, общественность была бы вне себя.

В тот раз я ей подарил цветы. Но сейчас не смог себя переломать, и дарить цветы посреди, по сути, колхозного поля.

Она еще что-то спросила, но я прослушал. В столовую, утирая нос, вошел Саня Серебрянский. Мой лучший друг Александр Сергеевич. В будущем — крупный финансовый спец. Богач и эпикуреец.

Мы сошлись с ним позже. В октябре случайно встретились на концерте Популярной Механики, и как-то незаметно задружились. У него была девушка, звезда соседнего факультета. И он был совершеннейший мажор. То есть — не был, а есть. Его отец какой-то внешторговец. А его мать, после развода с отцом, вышла замуж за шведа и свалила из совка. Приезжает несколько раз в год. В будущем, внешне успешный и очень состоятельный Саня, однажды скажет мне, что иногда подумывает о суициде. Потому что интересно и в кайф ему было только в Питере. Но он уступил настойчивым просьбам матери, которая перетащила его в Москву. Там он с отчимом открыл российское представительство известнейшего телекоммуникационного холдинга. И ни о чем в жизни он так не жалеет, как о том решении уехать из Питера.

Ну ничего, Сань. Я здесь. Вот с Максимовой расстанусь, и мы все подправим. Мне кажется, я знаю, что нужно делать.

А пока, Саня подошел и протянул руку.

— Если ты спросишь, что я здесь забыл, я тебе не налью коньяка вечером. — заявил я.

— Ха! Твое дело сидит рядом с тобой! А вот что у тебя за гитара – это интересно.

— Прекрати обзывать меня делом. — это Ленка.

— Ленуськин! Я это из зависти! Мне вот не к кому бежать, сжимая в руках банку растворимого кофе.

Саня открыл банку и заглянул внутрь.

— Который уже выпили!!! Антон! Как ты мог …

Он грустно пошел за чаем.

— Ты как, вообще? — это я, вдруг понял, что мне с Максимовой не о чем разговаривать.

— Да нормально. Ты картошку когда-нибудь собирал?

— Не дрейфь! Я эксперт по уборке корнеплодов. Держись рядом, и все обойдется.

— Что обойдется?

— Как, ты не знаешь? Каждый пятый клубень пытается убежать в лес. При этом очень кусается. Тут нужно очень строго с картохой. А то разбежится. И в стране будет голод.

— Иди, эксперт, переодевайся. Скоро выходим.

И чего я сюда приперся?

Глава 6

Тудух-тудух, мы идем по Африке. Тудух-тудух, только пыль клубится. По зеленой Африке… Я иду в магазин.

Альфа и Омега студенческой жизни на картошке, это вечерние посиделки с алкоголем. Только они и примиряют многих с экстремальными условиями жизни.

После моего появления в колхозе прошло пять дней. Я приехал в первый рабочий день. И сразу очутился на грядке. Группа студентов казалась удивительно маленькой, по сравнению с полем, что предстояло убрать.

В первый рабочий день на краю поля нас ожидала суровая женщина. Колхозный бригадир, которому мы уберем урожай. Быстро объяснила принципы уборки. Посетовала на то, что городские оставляют в грядках две трети урожая.

Моя реальная сущность встрепенулась, и вспомнила, что где-то поблизости есть тюремная зона, она же ИТК. В голове мгновенно созрел план. Договариваемся с начальством колонии, и выгоняем зеков на уборку. Они все это качественно убирают за неделю. В оплату отдаем им треть собранного. Колония в экстазе питается картошкой, вместо надоевшей перловки. Студенты сдают треть урожая и уезжают домой, исполнив долг перед родиной. Треть картохи я, вместе с тюремным начальством, реализую на рынках Ленинграда, и в многочисленных ОРСах городских предприятий за наличные.

Дополнительными бонусами идет свежий воздух зекам, внимание одиноким колхозницам, расцвет самогоноварения в отдельно взятом колхозе, внеплановые каникулы студентам, и деревенский беби-бум следующим летом.

Вздохнул и успокоился. Кроме тюремного начальства меня никто не поймет.

Разобрали ящики, разошлись по грядкам и приступили. В уборке картошки главное – поймать дзен. А отрешившись, руки сами уже делают то, что требуется, голова совершенно свободна.

Ленка держалась со мной отстраненно и суховато. На следующий после моего приезда день, наши ряды еще пополнились. В наш поток влились еще шестеро парней и одна девушка. Два парня и девушка перевелись из других институтов, остальные вернулись из армии и восстановились. Деканат их немедленно загнал в колхоз.