Старые добрые времена

— Ну, до них был Помпеи, бесспорно, один из самых великих людей на свете.

— Всего три.

Клеопатра озорно улыбнулась.

— Вы учли Октавиана?

— Но ведь он был вашим врагом! Вы покончили с собой, чтобы не попасть ему в руки и лишить его возможности торжественно доставить вас в Рим в знак своего триумфа.

— Такова, конечно, версия, известная всем. Правда, как обычно, чуть-чуть сложнее.

— С удовольствием поболтаю с вами на эту тему в другой раз, — сказал Цицерон. — Однако сейчас у нас есть гораздо более важные проблемы. Вы отвергли предложение Сикиса?

— Окончательно и бесповоротно. Он человек мелкой души, не чета мне!.. Что это за звук?

— Это я, — ответил Цицерон. — Я скрежещу зубами.

— С какой стати? Сикис так много для вас значит?

— В личном плане он ровно ничего для меня не значит. Проще говоря, мне на него наплевать. Но он случайно оказался абсолютным владыкой и правителем нашего мира и держит в своих руках жизнь и смерть каждого из нас.

— Он о чем-то таком упоминал, — промолвила Клеопатра. — Но я не поверила ему. У меня возникло впечатление, что он хвастается.

Цицерон вздохнул.

— Вы здесь сколько… три дня? И уже успели чуть не погубить все дело.

На лице Клеопатры появилось выражение досады.

— Он просто показался мне недостаточно умным, чтобы можно было поверить всем его заявлениям. Я даже представить себе не могла, что такая посредственность, как Джон Сикис, способна возродить к жизни множество людей и заправлять всем в этом месте, которое вы называете Миром Двойников.

— Клеопатра, — сказал Цицерон, — Джон Сикис, конечно, не изобрел все это сам. Но он состоятельный человек — виртуоз меркантилизма, не забывайте, — и ему оказалось вполне по средствам выкупить просроченные паи у менее состоятельных членов корпорации, которая контролирует Мир Двойников.

— Я понимаю. Итак, Сикис не блефует, и он не жалкий человечишка, пытающийся набить себе цену. Он действительно имеет власть над нашей жизнью и смертью, как заявляет?

— Совершенно верно, Клеопатра.

— Ну, в таком случае мне, похоже, следует переосмыслить ситуацию. И все равно он мне не нравится, Цицерон, и я, конечно, не обязана иметь фнарф с этим человеком. — Цицерон кивнул, подумав, что она, наверно, специально использовала старое коптское слово для обозначения интимной связи с той целью, чтобы сильнее подчеркнуть его смысл.

— Конечно, нет. Хотя для вас же будет хорошо, если вы пересмотрите свою позицию. Сикис объяснил, как он собирается реализовать ваш с ним союз?

— Он недвусмысленно дал мне понять, что намерен перебраться сюда, в Мир Двойников, чтобы быть вместе со мной.

— Но он не предстал перед вами в своем собственном обличье во время этого разговора?

— Нет. Он объяснил, что не может сам стать двойником, не сделав предварительно одну важную вещь.

— Он не сказал, что это за вещь, Клеопатра?

— Нет. Хотя я и спрашивала его.

— Чтобы присоединиться к вам здесь в качестве двойника, Джон Сикис сначала должен свести счеты с земной жизнью. Инженеры объяснили мне: живой человек не может стать двойником. Исключений не бывает. Значит, Клеопатра, Сикис ради вас готов совершить самоубийство.

Некоторое время Клеопатра молчала. Затем произнесла:

— Ну, должна признать, это несколько меняет мое мнение о нем в лучшую сторону.

— Вы должны всячески способствовать тому, чтобы он осуществил свой план. Поговорите с ним в этом духе, когда он снова появится у вас.

— Если появится, — поправила Клеопатра. — Ведь я решительно отвергла его предложение.

— Будет еще случай, — сказал Цицерон. — Зря, что ли, Сикис потратил столько времени, чтобы воздвигнуть этот дворец? Он хочет жить там вместе с вами и не откажется от своего замысла на основании одного-единственного отказа.

— Вы в самом деле хотите, чтобы он оказался здесь и правил нами? спросила Клеопатра.

— Гораздо хуже, когда он правит нами на расстоянии. Там, где он сейчас живет, мы не в силах до него добраться. При нынешнем положении дел у нас нет никакой возможности воздействовать на него. Мы даже не в состоянии связаться с ним по своей воле, только когда он сам этого пожелает.

— Понимаю, — сказала Клеопатра. — Чем дальше правитель, тем труднее вонзить в него кинжал.

— Что-то в этом роде, — согласился Цицерон.

— Но его присутствие здесь только теоретически даст вам выигрыш, ведь он наверняка окружит себя сильной охраной. Что касается меня… Быть его королевой наверняка окажется очень утомительной обязанностью. Пусть Сикис владеет хоть десятью компаниями и тысячами миров, где живут двойники, — это не делает его более привлекательным.

— Полагаю, нам удастся получить не только теоретическое преимущество, сказал Цицерон. — Вы не замечали, Клеопатра, что люди, стоящие у власти, склонны доверять своей удаче и часто бывают удивительно беспечны? Взять хотя бы самого великого Цезаря. Он, конечно, был моим политическим врагом, но ему нельзя отказать в редкой проницательности. И все же даже он не предполагал, что его убьют на ступенях Сената.

— Но ведь двойника убить невозможно?

— Насколько мне известно, нет. Однако у меня на уме вовсе не убийство.

— Что же в таком случае?