Старушка в тумане

— Жену и тёщу сбагрил, — сдвинул брови Краснецкий. — Остались Тюбик и балалайка. Тюбик, дуй сюда! — позвал он. Но пёс Тюбик исчез.

Иван Митрофанович взял документы тёщи, балалайку, вышел из квартиры и спрятал их в пожарный гидрант этажом выше. Потом выволок Тюбика из-под ванны, вытер лужу под ним, Тюбик от унижения заскулил. Краснецкий вздохнул и повёл собаку выгуливать. Тюбика он решил оставить.

— Ты мужик и я мужик, — говорил во время прогулки псу Краснецкий. — Договоримся!..

А ночью Ивану Митрофановичу стало не по себе — как она там спит? Его тёща. Или плачет в обезьяннике?..

— А с другой стороны — я не могу с нею больше жить! — жалобно сказал Иван Митрофанович. — Мне для вдохновения нужна жена-иностранка или девочка в короткой юбочке, а не чужая тёща постороннего мужика!

— Ну и выставил бы её! — к утру стал грызть себя Иван Митрофанович. — Зачем в милицию-то сдавать?.. А она будет жить на Киевском вокзале? И приходить греться в мой подъезд — она же знает код, — Иван Митрофанович воткнул голову в подушку и снова низвергся в сон.

ЧЕТЫРЕ ДНЯ

Прошёл день, потом второй.

Митрофанович пошёл в издательство забирать собственные романы.

Он шёл и думал: «Ну почему такое несчастье? Писал, старался, ликовал и умывался слезами над каждой строкой… Не берут!!! Уже четырнадцатый отказ».

На столбах висели объявления: «Разыскивается опасная мошенница — баба в платке…»

«Что ж они ориентировки не сняли, ведь я им сдал Чувилкину-то?» — ворчливо подумал Иван Митрофанович, у которого в голове тёща смешалась с мошенницей, а мошенница — с тёщами всех времён и народов…

Издательство занимало три комнатки в здании приборостроительного завода. Ивану Митрофановичу выписали пропуск, и он прошёл внутрь, стараясь не попасть под снующий с приборами погрузчик.

На него с непонятной жалостью воззрился редактор, который прочитал романы и отказал.

«Чего смотрит?» — подумал Краснецкий, складывая романы в пакет. Ручка пакета оборвалась, Митрофанович вздохнул.

— Я универсальный писатель — пишу про жизнь и смерть одновременно, — буркнул он и покосился на редактора. — Фигурально выражаясь, — добавил Краснецкий и пошёл к дверям.

— Но почему? — поёрзав на стуле, сказал ему вслед редактор. — Иван Митрофанович, вы не хотите попробовать написать документальный детектив?

— А что? — споткнулся на пороге тот.

— Вы пишите про какие-то ужасы, выдуманные большей частью…

— Ну, да, так сказать, — Краснецкий был с этим не согласен, но виду не подал.

— Сверните с этого пути! — ласково посоветовал ему редактор и почесал нос шариковой ручкой.

— А про что?.. — начал писатель.

— Ну, хотя бы… Вы, в каком районе живёте? В Марьиной роще!

— Нет! — качнул головой Иван Митрофанович.

— Ну а в каком?

Краснецкий подумал и произнес название своего района по слогам.

— В вашем как раз бесчинствует банда подростков. — Глаза у редактора вспыхнули, и он ткнул в колонку происшествий лежавшей перед ним на столе газеты. — Внедритесь к ним, понаблюдайте, в крайнем случае, со стороны узнайте слухи и подробности и пишите — бестселлер гарантирован!

— Да-а? Вы думаете? — Краснецкий вернулся, присел рядом на стул и мрачно улыбнулся.

— Коньюктура книгорынка — мой конёк. Я тут прозябаю — издательство маленькое, тиражи мизерные, — секретным голосом произнес редактор и покачал безволосой головой.

— А как же мне к ним внедриться, так сказать? — скучным голосом обронил Иван Митрофанович.

— В банду? — участливо спросил редактор. — Ну, оденьтесь под молодого, навешайте на себя цепей, тату, серьгу в ухо, только в левое — не перепутайте!

— А что? — Краснецкий внимательно слушал.

— В правом носят геи, — доверительно выдохнул и качнул серьгой в левом редактор.

— Могут разорвать? — хрипло поинтересовался Краснецкий.

— Могут обесчестить, — посмотрел на мятые тусклые брюки Краснецкого редактор и вздохнул.

Иван Митрофанович шёл по Берсенёвской набережной. Со стороны казалось, идёт очень везучий человек — Краснецкий шёл и насвистывал. И вдруг размахнулся, застыл с поднятыми руками и кинул романы в Москву-реку!

— Плюх!.. Плюххх!.. Плюххх!!! — Два поплыли, а один утонул.

С балюстрады моста на воду вместе с Иваном Митрофановичем смотрел в единственном числе нестарый гражданин в распахнутом пальто в клетку.

— П-п-позвольте, — заикнулся он.

— Не позволю! — буркнул Митрофанович и враждебно посмотрел на заику. — Осторожней, блин, кидайте! — крикнули ему снизу. Под мостом с тремя удочками стоял какой-то тип в фуражке и при сапогах.

Глядя на плывущие по реке романы, Иван Митрофанович в тот же миг решил забрать тёщу из милиции!.. Но, пока шёл, передумал. Пусть посидит ещё, решил Краснецкий, хуже ни для кого не будет. А то пока в банду подростков внедрюсь, не до тёщи будет — как ни крути! Пусть посидит с недельку, поразмыслит о смысле жизни — ей не помешает! Потом ещё спасибо мне скажет…

«…тёща моя родная», — подумал он.

Прошёл третий день.