Старухи

– Извините, а сколько у вас в деревне жителей? – спросил Олег, делавший фотографии помещения и находившихся в нём людей на протяжении всего монолога Татьяны Ивановны.

Татьяна Ивановна потупилась и, глубоко вздохнув, проговорила:

– Семнадцать. Из них шестнадцать записаны в библиотеку.

– Один Сергеич у нас тут незаписанный! – пропела высоким скрипучим голоском одна из молчавших доселе читательниц.

– Даже не уговаривайте и не уговаривайте! – прохрипел однозубый старик. – Эти все книги ваши – сплошные выдумки! Я сам вам про свою жись такого рассказать могу – на десять р'oманов хватит!

Татьяна Ивановна строго посмотрела на Сергеича и продолжила:

– Видите ли, библиотека – это ещё и культурный центр. Молодёжи у нас давно уже нет, Дом культуры не функционирует, поэтому всю его функцию взяла на себя библиотека. Три раза в неделю у нас проходят репетиции фольклорного ансамбля, сегодня вот в 15-00 состоится заседание читательского клуба: обмен мнениями о прочитанном за неделю. Клуб народных ремёсел функционирует: вот эти вот все корзины и туеса в углу – это всё наши местные умельцы делают (Сергеич широко улыбнулся красными дёснами и единственным оставшимся страшным зубом). Есть коллекция детской литературы – вот правнук Клавдии Ивановны, Дима, когда мальчонкой был, всё, бывало, если дождь особенно, к нам в библиотеку ходил. Я до сих пор его формуляр берегу – мало ли что! А так – самой младшей читательнице нашей шестьдесят восемь.

– Это Лида, у ней сегодня давление, – важно сообщила одна из старух.

– …А самой старшей – девяносто четыре.

– Филипповна, слышь? Про тебя говорят! – гаркнул Сергеич в ухо старухе в очках на резинке, которая в течение всего разговора продолжала читать, шевеля губами и не обращая внимания на гостей, и только теперь, после окрика Сергеича, приподняла голову.

– А-а-а? – пробасила Филипповна.

– Что читаешь? – рявкнул Сергеич.

Филипповна посмотрела на обложку и, проведя пальцами по названию, прочла его вслух:

– «Сестра Кер-ри».

– Ишь, тоже «Сестру Керри» взяла. А ты читала? Мне очень понравилось! – негромко сообщила одна из старух другой, а потом добавила, уже громче, для гостей:

– Марья Филипповна у нас Фадеева больше всех любит!

– Да-а-а! По мне, так Фадеев как раз самый луччий! – изрекла напоследок Филипповна и снова опустила голову к открытой книге.

Тем временем Татьяна Ивановна посмотрела на часы и объявила, что пришло наконец время обеденного перерыва. Все присутствовавшие, кроме Филипповны, направились из библиотеки, минуя кладбище, в церковь. Татьяна Ивановна отперла тяжёлый амбарный замок и со скрипом открыла массивную дверь. Свет внутрь проникал только из дверного проёма: окна были забиты досками.

– Это вот Владимир Сергеевич с Димой, правнуком Клавдии Ивановны, позапрошлым летом окна перекрыли и полы настелили. Но, конечно же, это полумера: нужна полная реставрация и здания самого, и фресок, – важно произнесла Татьяна Ивановна, а затем, как бы невзначай, добавила: – Кстати, в основу большинства изображений положены гравюры Доре.

Кто-то из москвичей достал фонарик и посветил на довольно хорошо сохранившиеся изображения на стенах. Марину больше всего впечатлила грустная Богородица, держащая белую пелёночку разведенными в стороны руками. Олег стал делать фотографии. Воцарилась тишина, которую через несколько минут прервала Татьяна Ивановна:

– Кстати, раз уж у нас разговор такой зашёл, вы не могли бы там у себя в Москве как-нибудь посодействовать пополнению наших фондов? Ведь тринадцать лет уже фонды не пополняются! Честно говоря, в ближайшие год-два нам здесь уже совсем нечего читать будет! – в голосе Татьяны Ивановны послышалась нотка отчаяния. Она опустила глаза, опустила голову, а затем, постояв так с пару минут, снова воспряла:

– Кстати, а вы случайно не писатели? А то мы могли бы вам встречу с читателями организовать, пока вы тут у нас гостите…

– Да нет, мы так, искусствоведы, любители старины…

– Ну так, значит, статьи какие-нибудь пишете? Статьи мы тоже читаем!

– Да нет, мы поедем, нам ещё в Терехово надо, в Спасское сегодня успеть…

– Ой, а поесть-то на дорожку! – испуганно вскрикнула одна из старух, взмахивая руками.

– Нет, нет, спасибо! – поспешно отказалась Марина.

– Ну хоть молочка-то на дорожку! Сергеич, добеги до моей избы, там на кухне банка трёхлитровая с молоком – своё же, натуральное!

По дороге в Терехово Олег рассматривал свои фотографии – помимо фресок и церкви с разных ракурсов, ему очень понравились снимки, сделанные в библиотеке: Филипповна в очках на резинке водит пальцем по строчкам, Татьяна Ивановна в пиджаке и белой блузке под надписью «Русская классика» на выцветшей полоске бумаги… Андрей держал в руках трёхлитровую банку молока, Марина – корзинку душистой чёрной смородины, а у сидевшего за рулём Саши в кармане лежал сложенный вчетверо пожелтевший тетрадный листок с перечнем желаемой литературы, написанным аккуратным почерком Татьяны Ивановны. На небо набегала грозовая туча, начинавшая прятать жаркое июльское солнце. Путешественники смотрели на неё и молчали.

Реки