Старший царь Иоанн Пятый

Дары от различных повелителей распределили согласно приоритетам: в одну кучу всё, что предназначено для царя-батюшки - хоть от португальцев, хоть от испанцев, хоть от курляндцев. Ну, а для Вяземского - лишь то, что осталось. Прекрасный ювелирный гарнитур индийской работы времён первых Великих Моголов, галантный Якоб фон Кеттлер передал для дамы сердца "его сиятельства коназа Микаэля Вяземски". Мишка, увидев такую красоту, тут же обрядил свою ненаглядную Глафирью на глазах у всех. Счастливая девушка попыталась сопротивляться, отнекиваясь:

- Ну что ты, Михайла, это же для королев.

- Помолчи, лапка, и не мешай. Ты и есть самая королевская королевна!

Ну и как с таким кавалером поспоришь, коли он наряжает свою любимую от чистого сердца? Счастливая Глашка даже покраснела от удовольствия, а Лукерья с Дарьей легонько утёрли слезинку-другую. Все понимали, что этой паре не суждено быть вместе, но надеялись что их связь продлится подольше. Даже Глаша осознавала будущую разлуку и хотела лишь выдать "своё сокровище" поудачнее, чтобы было чем гордиться. Один лишь Вяземский не озвучивал матримониальных планов - хватало других забот, а жениться он не спешил.

Торжественную "поляну" накрыли прямо на главной площади. В прошлом году, в центре деревни был выкопан небольшой котлованчик глубиной в четыре фута и площадью, соответствующей русскому размаху. Следовало отработать технологию строительства "римских дорог" в условиях Руси, а заодно обзавестись достойным местом для гульбищ и парадов. Яма простояла всю зиму и весну и лишь в начале мая, когда земля вдосталь поиграла, её засыпали слоями песка и щебня, руководствуясь древнеримскими инструкциями. Теперь, для удобства, "площадь" покрыли тёсом, так как финальное мощение камнем полагалось осуществить лишь на следующий год. Чтобы выявить все потенциальные ямы и провалы и произвести положенную отсыпку-присыпку.

Традиционный встречальный пир горой, изобильный и неумолимый, порадовал даже скупого Афоню, начавшего личную перестройку и ускорение. Столы заставили и едой, и напитками, и всяческой посудой глиняной и серебряной и даже цветами. Мишка самодовольно поглядывал по сторонам, сознавая, что хозяин он и вправду рачительный и состоятельный. Вот только что-то на столе зацепило и последние минуты свербило в мозгу. Что-то знакомое! Пришлось заново, уже внимательно, оглядывать убранство и блюда, чтобы избавиться от наваждения.

Мама дорогая, среди астр затесался цветок жёлтого цвета, более крупный, чем другие цветы. Но и более мелкий, чем должен быть. Подсолнух, епическая сила! Самый настоящий, несозревший и миниатюрный, как будто его специально таким вырастили.

- Яков Иванович, а чего он такой маленький, не вырос что ли? - Михайла подошёл к кувшину и вытащил цветок, чтобы потрясти им перед носом оторопевшего Гонсалвеша.

- Михайла Алексеич, они все такие, чтобы красиво было, - начал оправдываться растениевод-исследователь, - бывают и крупные хелиантусы, но они некрасиво смотрятся, да и в кувшин не поместятся.

- Так давай их на полях и огородах выращивать, а не в цветниках.

Португалец даже ошалел от такого "бродяжьего" применения - делать клумбы, измеряемые в десятинах, не имело смысла и казалось нелепым ни разу. Остальные едоки тоже притихли, не подозревая о том, что становятся свидетелями промышленно-масляной революции.

- Обязательно закажи семена больших подсолнухов, чтобы к зиме привезли, - разгорелся Вяземский, - а следующей весной засеем целое поле. Пойми, не для красоты такое сделаем, а дождёмся, когда они созреют и будем масло давить из семечек.

- Так те же твёрдые сверху.

- Ничего, сядем дружно и обшелушим. Зато ядрышки нам растительное масло дадут, гораздо лучше конопляного и льняного. А тот жмых, который останется после этого, пойдёт скотине на корм.

Инноваторский перерыв на этом закончился и гости вернулись к своей болтовне и обжираловке. Рабочий вопрос возник лишь раз, да и то на тему заморского названия дёгтя. Интадура по имени "Срача" вызвала явное оживление среди русскоязычных, но всех угомонил Афанасий.

- Коли за срачу платют золотом, то какой бы дурой она ни была, следует смириться. Иначе сами в дурнях окажемся!

На следующий день отправили в Москву подарки и гонцов. Следовало срочно вызвать Андрея Лукича с подмастерьями и заняться арбалетными ложами. Вяземский лично возглавил обоз, чтобы внести часть налогов и утрясти дела в приказе Большой Казны. Всё-таки две бочки дублонов и две бочки золотых "мальцев" требовали к себе уважения и ответственного обращения. В пересчёте на серебро они "весили" порядка ста тысяч рублей (или 1/12 годового прихода в карман царю). К нему присоединился и Борис Голицын, решив помочь в разрешении щекотливых ситуаций.