Старший царь Иоанн Пятый

Михайла, глянув в глаза Ивана Алексеевича, поразился. Взгляд царевича выражал отчаянную уверенность человека, сделавшего свой выбор. Пусть не соответствующий канонам, или слишком опасный, может вообще неправильный, но твёрдый. Проблема осознания "так или иначе" довлеет над многими и висит стопудовым грузом на плечах и поведении. И лишь принятие решения приносит долгожданное облегчение, а вместе с ним и энергию, подпитывающую желания и стремления. Тем более, что юный Романов перехватил у Вяземского самое сильное оружие всех времён и народов - улыбку! И понемногу осваивал все вариации её применения.

Дополнительно построенный "гостиничный комплекс" вместил в себя кремлёвскую делегацию и их имущество. Даже неожиданно севшему на хвост Льву Нарышкину нашёлся двухместный номер. Шестнадцатилетний брат вдовствующей государыни добровольно вызвался составить компанию Иоанну до рождественских праздников. Явный политическо-экономический разведчик поглядывал вокруг с пренебрежением и восхищением одновременно. Жизнь "стопервокилометрян" была ему неинтересна, но их ремёсла вызывали определённую зависть. Всё-таки, когда даже крепостные, начинают использовать тёс и доски в бытовых целях, а моются мылом и шампунем не может не интриговать. Каждому хочется жить лучше и получать больше со своих владений, нужно лишь понять, как это достигается. Мишкины крестьяне явно не выглядели голодными, сирыми и убогими, а наоборот - радовались жизни и были энергичны. Лёва Кириллович, под влиянием братьев Голицыных, уже разбирался в экономике, пусть даже и не знал этого термина.

Молодые юные парни, те кто вскоре возьмёт в свои руки бразды высокого правления, собрались в своеобразной "беловежской пуще". Только Мальцев знал о кризисе власти 1682 года, но не собирался этим делиться, а всего лишь хотел подготовиться. Пока в Багдаде всё спокойно!...

Ближе к католическому рождеству вернулись "тигрята зачистки", слегка при зипунах и хабаре. Притащили караван добычи, отнятой у татей недалеко от Волгуши. Наткнулись, как выяснилось, случайно, вне задания, но не пропадать же чужому добру. Католиков сразу отправили всем гуртом в Москву праздновать вместе с испанским послом, а половину нажитого раздали простолюдинам. Естественно, по-братски, то есть ту, что попроще и поменьше. Впрочем горожанщина и деревенщина всё равно обрадовались - приятен сам жест, а не наполнение! Лояльность дороже возможных прибылей и лишней копейки, хотя в двадцать первом веке такого Михайлу не поняли бы. Он даже часть иноземных фруктов и сластей задумал раздать простякам к православным праздникам. А ведь мог бы распродать всё, вплоть до дольки апельсина, чтобы прослыть истинным глобалистом-демократом. Кому, по большому счёту, нужны быдло и гопники, когда истина в "правах и свободах", а не в хлебе насущном? Даже местные народовладельцы не понимали молодого Вяземского и его траты. Зачем тратиться по-крупному, когда можно изрядно сэкономить? Впрочем никто, слава богу, не возражал - люди семнадцатого века ни к кому с непрошеными советами не лезли. Своих забот хватало, особенно по подглядыванию.

Хугу Гонсалвеш, назло нормальным людям, имевший имя, о которое языки выворачивались и ломались, сразу занялся изучением русского. А куда он мог деться, коли имел рыльце в пушку и проходил под грифом "нет дыма без огня". Конечно, соответствующий оправдательный документ у него имелся, но... Любитель извращений в бытовом растениеводстве, когда-то упорно пытался выяснить последовательность высаживания разных злаков на одной и той же земле. Как будто тысячелетиями предки были глупее и недальновиднее. Попытки отбирать более крупные зёрна и плоды среди данных богом, вообще выглядели подозрительным. Другие же так не делали! Ну а то, что он старался прирастить веточки яблонь к грушевым или апельсиновым деревьям, моментально сломало его многолетнюю карьеру.

В один распрекрасный день, подозрительного натуралиста-махинатора арестовали и доставили на первый допрос районному инквизитору. Почти все люди, написавшие за три года доносы на него, попали в список личных недоброжелателей, которых он назвал. А вот на обоих собственных братьев Хугу не указал, удивившись слишком поздно их "бдительности". Адвокат посоветовал пройти "испытание водой", как самое простое и убедительное. Конечно, страшно тонуть с навешанными тяжестями, пусть даже на глубине всего лишь три-четыре фута. Да и гарантий нет, что удастся достаточно долго задерживать дыхание. Даже инстинктивный страх перед водяной нечистью давил на подозреваемого. Но и сгореть на костре тоже не хотелось - любой обыватель с большей радостью на травке поваляется да на приволье попрыгает. Пришлось согласиться с адвокатом.