Старший царь Иоанн Пятый

Откровения, однозначно, пришлись Голицыну бальзамом для души. Одно дело, намекать кругалями да экивоками, совсем другое — услышать желаемое. Осталось лишь выяснить, что всё-таки может понадобиться ещё, что бы Вяземский потом не прибегал каждый раз за помощью.

— Тут важно другое, князь, — продолжил… Игорь Мальцев, — если царевича отпустят со мной, то понадобится ему своя дружина, да поболе, чем три десятка кремлёвских стрельцов. Всё-таки в дальних далях неспокойно бывает. Кабы полк присмотреть и под личную руку царевича передать, то и я могу помочь в подготовке стрельцов и дополнительном вооружении.

— Пожалуй я подумаю и посоветуюсь, уж очень необычное дело. Всё же полки нужны для войны или наведения порядка на Москве.

— Сильного готового полка не надо, сойдёт и один из резервных, тот же четвёртый. Там всего три сотни стрельцов, хотя посад рассчитан на тыщу. А от казны нужно будет лишь то жалованье, что обычно. Опять же оружие можно постепенно менять, я в том помогу Иоанну Алексеевичу.

Голицын задумался — просьба была слишком необычной, но в дальних странствиях разумной. Царевич мог забрать с собой сотню и покрывать потери за счёт полка, если понадобится. Тогда не нужно задействовать каждый раз кремлёвских стрельцов из Стремянного Полка, одного из лучших и по-современному вооружённых. Ну и смешно опасаться, что если Иоанн решит бороться за престол, то один неполный полк может что-то сделать против двух с половиной десятков московских. А казённое содержание без разницы каким путём пойдёт: через Стрелецкий Приказ или через нового владельца.

— Кстати, если Иоанну будут отписаны дачи на севере, я помогу их обустроить по-хозяйски и начать производство товаров. Даже поделюсь кое-какими хитростями, да ремёслами. Пусть с португальских купцов прибыток имеет, ему деньги лишними не будут! Только нужно всё расписать, чтобы царевич не переживал, что за чужой счёт живёт, а ощутил себя хозяином.

Василий на всякий случай делал записи, чтобы потом обдумать и грамотно представить инфу и Милославскому, и самому царю-батюшке.

— Когда же это понадобится, Михайла Алексеич?

— Лучше будет, если пораньше, чтобы всё подготовить да наметить заранее. Всё-таки думаю я уже следующим летом податься в северные земли. Хочется укорот иноземным купцам сделать, говорят они Архангельском, как своей вотчиной распоряжаются. А казна из-за этого страдает!

Ну что же — лишний борец за права казны не помешает. Тем более, уж кто-кто, но Вяземский вообще своих иноземных купцов имеет. И не просто обычных торговцев, а очень даже представителей Португальской и Испанской корон! Глядишь и действительно даст по рукам да зажравшимся сусалам заморским проходимцам. Совсем цены сбили на русские товары, а свои втридирога продают. Дальнейшие беседы, с тем же царевичем, стали лишь повторением договоренностей с Михайлой, но уже более утвердительным тоном. Василий Васильевич повторил свои обещания помочь Иоанну уехать к Белому морю, договориться о землях и средствах для него и прояснить вопрос с личной гвардией. Борис Голицын только удивлялся, слушая двоюродного брата и не зная, какой путь теперь выбрать самому. То ли оставаться в Москве, то ли рвануть с молодыми за неведомыми приключениями себе на голову. И пониже! Во втором случае следовало и самому приготовиться, как следует.

Наконец-то переговоры закончились и один из величайших умов России умчался обратно в Кремль.

Думы, даже на обратном пути, одолевали царедворца. Тяга к заветной власти поддерживалась расчётами и правильными действиями. Казалось бы, что за мелочь — красота, данная от природы. Но царевна Софья тянулась к Голицыну и совсем не задумывалась о возможном муже. Возраст, конечно, критический, двадцать три года, однако для семей монархов допустимый. На этом уровне, целью брака являлись земли, положение, деньги, влияние, а не чувства. Вот князь и пользовался случаем, потихоньку перетягивая царскую дочь к себе. Теперь же появлялась возможность, сплавив Ивана, остаться для него благодетелем и, в критическом случае, воспользоваться этим. В конце концов, в случае резкого изменения ситуации, можно было и вернуть царевича: живым, здоровым, благодарным! Главным оставалось не допустить Нарышкиных к трону и сместить акценты с Милославского на себя, несравненного.

Глава шестая

Приостановив боевые действия, беспуткины занялись полевыми работами. Новые плуги просились в бой, требуя простора для раззудения плеч, поэтому межи тупо распахали. Совхозный подход, где хозяин один, а все остальные — рабочие, восторжествовал. Даже арендаторам-крепостным пришлось пожертвовать индивидуализмом в угоду планового хозяйства. И какие бы рожи они не кривили, но быть проданными за инакомыслие ни разу не хотели. В семнадцатом веке, дураков, идущих за идею в беспросветную кабалу и тяжелейшие условия, маловато наблюдалось. Так что теперь поля превратились из лоскутков в огромадные одеяла.