Старший оборотень по особо важным делам

- Не, - Леха помотал головой. - Да мы и не искали особенно. Он же свой, мент!

Роман окинул взглядом царящий в комнате беспорядок, вздохнул и вышел.

* * *

- Проснитесь, уже девять часов.

- Что?

Стаса разбудила санитарка.

Он спал на продавленном диванчике в коридоре больницы. В реанимацию его, конечно, не пустили, но здесь место нашли. И даже напоили чаем с пирожками, когда он заявился сюда после допроса в прокуратуре.

Скрябин сел, растер лицо, прогоняя остатки сна. Санитарка продолжала стоять рядом, глядя на него с жалостью.

- Как она? - спросил Стас.

- К сожалению, без улучшений. Да и вам не мешало бы отдохнуть.

- Ничего, на том свете все отдохнем.

Покачав головой, санитарка ушла, забрав подушку и одеяло, которые выдала Скрябину ночью.

В туалете Стас умылся холодной водой, прополоскал зубы. Посмотрел в зеркало: ничего не скажешь, краше в гроб кладут. А ведь беды только еще начались…

Через двадцать минут он разговаривал с заведующим отделением. Внешний вид пожилого врача-армянина свидетельствовал, что через его руки прошли тысячи пациентов, которым он сумел помочь, а обстановка тесного кабинета - о крайне недостаточном финансировании отечественной медицины.

Речь шла об операции.

- Станислав Александрович, это единственный вариант, - сочувственно говорил врач.

- Мне негде взять такие деньги. Даже, если квартиру продать.

- Тогда это, в лучшем случае, вопрос нескольких месяцев.

- А в худшем?

- В худшем - дней. Вы же на ответственной работе. Неужели ваша организация никак не может помочь вам, поддержать вас?

- Может. И очень поддерживает, - кивнул Стас, не глядя на врача; на душе было очень противно. - Всего доброго. Мне надо подумать.

- До свидания, - врач проводил Скрябина до двери и крепко пожал руку.

Как только Скрябин повернул за угол коридора, в кабинет доктора постучал новый посетитель. Это был благоухающий дорогим одеколоном молодой мужчина в светлом плаще.

- Ну что? Загрузил? - спросил он деловито.

- А то! - доктор улыбнулся ему, как близкому родственнику.

Ему было, с чего улыбаться: каждое появление в больнице этого человека заметно поднимало уровень личного благосостояния пожилого врача. Они сотрудничали уже несколько лет, и между ними давно установились крепкие взаимовыгодные отношения.

- Он поверил?

- Без вопросов.

- Вы - беспринципный человек, Аркадий, - одобрительно покачал головой посетитель…

Шилов стоял перед зеркалом в коридоре, рассматривал отросшую щетину. Для маскировки это, может, и хорошо, но уж больно видок получается мерзопакостный. Да и не спасет такая маскировка. Надо сбривать.

За его спиной из кухни вышел Миша:

- Встал уже? Доброе утро!

Шилов мрачно посмотрел на него в зеркало. Поняв, что нынешнее утро можно назвать каким угодно, но только не добрым, Миша поправился:

- Я хотел сказать, привет.

- Дай бритву, пожалуйста.

- В ванной их целая упаковка лежит, одноразовых.

Пока Шилов принимал душ и брился, Миша приготовил завтрак, очередную яичницу с колбасой. А на ужин будут пельмени - кулинарных способностей Миши на большее не доставало. Хотя, один черт, сейчас кусок в горло не лезет.

Перекусили, прошли в комнату, взяли по сигарете.

Миша спросил про Соловьева:

- У него дети есть?

- Нет. Жена была, развелись.

- А родители?

- Да нет у него никого. Рыжий, Стас, да я. И я же его…

Миша понимающе вздохнул.

Помолчали.

- Дальше что будем делать?

Вопрос Краснова отвлек Шилова от тягостных мыслей.

- Что дальше? Дальше - искать этого урода, который все заварил.

- Слушай, я тут ночью мыслишки гонял, и понял: я, кажется, этого Фельдмаршала видел.

Шилов замер:

- А это не тот убоповец, который к тебе в СИЗО приходил?

- Не…

- Не Арнаутов?

- Кажется, нет. Хотя, знаешь, я ведь тогда не в себе был…

20

Егоров переночевал в купе пассажирского поезда на запасных путях Московского вокзала.

Кроме него, в вагоне нашли приют несколько типов такой сомнительной внешности, что невольно хотелось выстроить их вдоль стенки и обыскать. У некоторых на лицах лежал отпечаток судимости, и Егоров подумал: запросто может так получиться, что кто-то из них сиживал в СИ-4 и узнает его. Однако обошлось, знакомых не встретилось. Ночью они тихо пьянствовали, и предложили Егорову присоединиться. Он отказался, мысленно усмехнувшись: грани стираются, «босяки»note 5 5

Представители низших слоев криминального мира (устар. вор. жаргон)

уже принимают его за своего. Хотя обычно точно чувствовали масть.

Рано утром проводница всех разбудила и выставила за порог:

- Пошевеливайтесь, нас через час к перрону подают.

Егорову она налила стакан чаю, который он с удовольствием выпил. Кроме чая, она предложила:

- А то поехали с нами в Йошкар-Олу, покатаешься.

Вот уж там его точно никто не станет искать.

- Спасибо, как-нибудь в другой раз.

- Ну, заходи еще, если рядом будешь.

С Московского вокзала на метро и маршрутке Егоров доехал до дома Шилова. Эх, машину бы! Но своей пользоваться нельзя, ее давно подали в розыск, а новой взять негде. Разве что к оставшимся на свободе подельникам Шамангалиева обратиться, у них тачек много, можно на любой вкус подобрать…