Старший оборотень по особо важным делам

Он сделал только пару шагов, как дверь распахнулась и с такой силой треснула его по спине и затылку, что он полетел головой вперед на пол, и не успел даже сообразить, что случилось, как на спину ему приземлился выпрыгнувший из туалета стокилограммовый спецназовец.

Больше в квартире никого не оказалось. Шилов вложил пистолет в кобуру, промокнул кровоточащую ссадину над левой бровью. Стоявший рядом с ним командир группы указал на задержанного, который все так же, со скованными за спиной руками, лежал посреди коридора, и скомандовал одному из бойцов:

– Арнаутов, оттащи его в комнату.

Шилов посмотрел на командира:

– Арнаутову из седьмого отдела не родственник?

– Сын. Правильный, кстати, парнишка.

Шилов покачал головой: да, тесен мир! Особенно мир милицейский.

Пригласили понятых из соседних квартир, провели обыск. Квартира оказалась довольно запущенной, из пяти комнат жильцами использовались только две. Соловьев устроился за столом писать протокол, задержанный, под присмотром Арнаутова-младшего, сидел у стены.

Шилов задумчиво смотрел на него: паренек подготовленный, уже успокоился и просчитал варианты. Он не расколется, как ты на него ни дави. Разве что с Моцартом бартер устроить: отдать ему этих «псковских» в благодарность за «воркутинских». Пусть с ними Хрипунов поработает. Если они в его подвале и не расскажут, кто и как должен был застрелить Моцарта и сколько за ними всего мокрых дел, то, по крайней мере, в дальнейшем никого не убьют. Хороший вариант. Экономный и по-своему справедливый. Но неприемлемый...

– Ты посмотри, что я нашел! – в комнату вошел Джексон, неся полдюжины листов бумаги с компьютерным текстом.

Шилов взял, почитал.

– Ничего себе! Это же распечатка из оперативной базы УБОП. Все на Геру Моцарта. Адреса, квартиры, офисы.

Задержанный равнодушно посмотрел, как Шилов знакомится с распечаткой, и опустил голову.

– Кто направлял запрос не осталось? – шепотом спросил Джексон.

– Нет, конечно, – Шилов быстро пролистал документы и повторил: – Нет. Все лишнее стерто, только голая информация. Даже даты нет, когда запрос делался.

– Жаль. Я бы эту суку...

– Это было бы слишком просто.

Обыск продолжался. Из-под дивана достали завернутый в несколько слоев ткани автомат с оптическим прицелом.

– На охоту собрался? – спросил Скрябин, рассматривая находку.

– Первый раз вижу, – спокойно отозвался задержанный, и лицо у него при этом было такое, как будто он раньше действительно не видел оружия. – Квартира съемная, хозяева, наверное, забыли.

Соловьев закончил писать протокол и подозвал понятых: молодого парня и женщину лет пятидесяти в каком-то тюрбане и в шелковом халате яркой расцветки.

– Мы вам верим, – за двоих сказала она, отказавшись читать документ, и первой поставила подпись.

– Теперь ты, – Соловьев посмотрел на задержанного.

– Я писать не умею.

– Ну и хрен с тобой, – Соловьев сделал в протоколе соответствующую пометку и объявил понятым: – Спасибо большое, вы свободны.

Парень сразу ушел, а женщина дождалась в коридоре, пока в комнате останется только Шилов, и возвратилась:

– Извините, я теперь поняла, что вы их тогда специально не забрали.

– Когда?

– На прошлой неделе, когда я милицию вызывала.

– Какую милицию?

– Из нашего отделения. У них тогда музыка громко играла, вот я и позвонила. Приехала милиция, а они дверь не открыли. А потом приехал какой-то мужчина в штатском, показал удостоверение милиционерам, и они сразу уехали.

– Вы этого мужчину запомнили?

– Нет, я его только в «глазок» со спины видела. Я жалобу написала: как же так, они безобразничают, спать не дают, а он их покрывает. Но теперь я жалобу отзову. Я теперь поняла, что такое оперативная комбинация.

– Что?

– Ну, я же слышала, как тот мужчина милиционерам сказал: «Управление по организованной преступности. Вы срываете нам оперативную комбинацию».

6

– У Чибиса есть кто-то из ваших. – Миша Краснов сидел в кабинете у приставного столика напротив Шилова. – Это точно.

Разговор велся один на один. После обыска прошло несколько часов. За окном сгустились вечерние сумерки. В пепельнице дымился непотухший окурок, перед Красновым и Шиловым стояло по кружке кофе, на листе бумаги лежали куски шоколадного торта.

– Почему ты так думаешь?

– Когда мы работали с радиостанциями, он нас всегда жестко инструктировал, на каких частотах нам нельзя сегодня выходить в эфир. А потом он принес копию протокола допроса.

– Какого?

– Ну, меня срубили там... при слежке по таможеннику. А когда его... того... Чибис принес протокол, где меня охрана описывала: я засветился возле их конторы. Дал почитать, и говорит: еще раз – и в землю.

– Суровые меры дисциплинарного воздействия.

– На самом деле, – Миша шумно отхлебнул кофе и посмотрел на Романа из-под повязки на лбу, – я все время этого ждал... Меня скоро в «Кресты»?

– Боишься?

– Есть немного.

– Я о тебе позабочусь. Если не настаиваешь на «Крестах», отправим тебя в «четверку» на Лебедева. Там спокойнее.

– Спасибо. А вы ко мне еще придете?

– Обязательно.