Старшая школа Йокай

Мирное сосуществование людей и йокаев длилось долго. Наука, банковское дело, открытие магазинчиков и кафе национальной кухни кё-рёри, сфера обслуживания, легкая промышленность, производство умной техники и даже сборка автомобилей — йокаи применяли себя и свои навыки буквально везде. Жизнь в человеческом обществе принесла им спокойствие — если, конечно, именно оно и было нужно. Что до маскировки внутри общества — школа появилась совсем недавно, буквально лет двадцать назад. Раньше молодым демонам и зверятам приходилось обучаться дома, и это не всегда было удачным маневром. Заведение Сайтама основали как раз представители клана Кицуки, и территорию предоставили они же. Многие кланы одобрили идею шинигами собрать в одном месте знающих преподавателей и интересующихся студентов, которые в будущем планировали поступать в университеты и заниматься квалифицированной работой, востребованной в человеческом обществе.

Что до моих ночных прогулок и того, что я там увидел… Токио — исполинский мегаполис, здесь проживает огромное количество народа. К сожалению, люди не всегда умирают «правильно», сразу уходя в загробный мир. Если они не получают правильное посмертие, их душа не может упокоиться. Так возникают мононокэ, движимые постоянной жаждой. Их привлекает чужая энергия: души людей, души йокаев, кто угодно, лишь бы повкуснее. Если мононокэ проживет достаточно долго — он может стать аякаси, а особо наевшийся аякаси способен превратиться в злого ками, по силе сопоставимого с богом. Такую тварь уже нельзя просто убить, зато можно запечатать. Поэтому Идзанами-сама, властительница подземного царства Ёми, создала отдельный клан шинигами, богов смерти, а точнее, посмертия. Шинигами служат ей верой и правдой, выполняя порученную миссию, и по-другому не могут: власть Идзанами-сама над йокаями абсолютна, богиня не для красного словца зовется Великой Матерью Сотни Демонов.

— Кейтаро-сан, а я правильно понимаю из вашей истории, что мононокэ и аякаси привлекает не каждый живущий? Например, чем сильнее йокай, тем больше у него энергии и, соответственно, тем больше шанс, что он привлечет к себе мононокэ?

— Да, Кощеев-сан, всё верно. Сейчас вам кажется: то, с чем вы столкнулись ночью, является прямым опровержением моих слов. Если вы чуть лучше разберетесь в деле, то поймете, что история — не опровержение, а как раз прямая иллюстрация.

Я поднял бровь. Кейтаро был осведомлен достойно.

— А что до аякаси… Увы, от появления демона такого уровня общество до сих пор не застраховано. Есть территории, где шинигами слабы и не могут патрулировать местность. Есть и мононокэ поумнее, они научились скрывать свое присутствие. Вероятность больше нуля. И тогда приходится мобилизовывать силы не только шинигами, но и вообще сильных кланов. Если аякаси станет чрезмерно мощен, то проблемы будут у всех.

Что-то запиликало. Шикигами откинул рукав кимоно и посмотрел на умные часы.

— Вас ожидают, пойдемте.

Огромный сад рядом с беседкой состоял из пышной сакуры. Еще не наступила ночь, и запах цветущих деревьев был сдержанно-нежным, не взгрызающимся в нос и мысли. Я невольно залюбовался розовыми облачками, которым осталось цвести всего ничего. Местные правы: оценить скоротечность жизни, нестабильность ее существования и текущего статуса можно, если просто оглянуться вокруг и заметить то, чего не замечал раньше. Для обитателей Кощеева царства скоротечным было буквально всё: строения, вещи, продукты… и люди. Любой хомяк, чья задача, по сути, ограничивалась демонстрацией смерти для ребенка, по ощущениям покупался вчера и заканчивался завтра. С домашними растениями то же самое. Существование всего, что живо, было для нас совсем как цветы этих вишневых деревьев: появилось, побыло в Яви недолго, поцвело, подарило нежный запах, засыпало всё памятными розовыми чешуйками и ушло.

— Кощеев-сан, вам нравится сакура?

Вопрос явно был с подвохом.

— Да, мне нравится цветение, оно заставляет задуматься о смысле жизни.

— Я не о цветении, — вокруг глаз Кейтаро собрались веселые морщинки. — Я о сакуре.

— Дерево как дерево, — удивился я. — Как оно может нравиться или не нравиться? Оно ведь растет здесь вне зависимости от моего желания. Будь я на своей земле, я бы мог спилить то, что мне не по душе, или посадить что-то приятное.

— Помните на всякий случай, что мы порой привязываемся к самым неожиданным вещам.

Пока мы в тишине осиливали дорогу, ведущую за храм, я не мог отделаться от мысли: куда он девает свои умные часы, когда становится бабочкой?

Мы пришли в додзё. Я привычно разулся, поклонился и зашел.

Меня ожидали оба Кицуки.

Ну, дисциплинарный комитет так дисциплинарный комитет.

Крошечные чашечки, из которых предлагалось пить зеленый чай, вмещали пару столовых ложек. Самая маленькая чашка, из которой я пил за последние лет десять, стояла у меня в комнате, и ее маркировка гласила: «350 ml». На один зуб здесь были не только порции на обед. Чай-то чем провинился?