Старшая школа Йокай 2

— Еще бы хоть один автобус этих детей сюда привозил и отвозил — цены бы такому пионерлагерю не было, — прокомментировал Степан Дмитриевич. — А то у них там, похоже, бесконечное лето.

В опорную балку постучали. На пороге веранды стоял подтянутый мужик в форме.

— Дня доброго, Степан, Наталья, гости, — он снял фуражку, на которой золотился шнур.

— Ребята, это наш участковый, — пояснил Дмитриевич. — Добрый день, Герман. Как что, всё путем?

— Да нормально всё, — сказал Герман. — Нина-продавщица третий день проходу не дает. То у нее калькулятор стащили. Сама утверждает, что всю жизнь счетами щелкает, но калькулятор, понимаешь ли, стащили. То опять товара недосчиталась. И пропало-то, главное, чай и конфеты!

— Странное дело, — нахмурилась Наташа. — Если б пионеры в магаз залезли, то и ежу понятно: взяли бы лимонад. Если б военные, то чай куда ни шло, но конфеты им без надобности. А если из поселка кто, то водку бы брали, чай-то кому сдался?

— Да я и сам башку сломал, честное слово, — признался участковый. — А вчера вечером приходит, лица на бедняжке нет, трясется вся. Говорит, пришел к ней йети, который на фабрике работал, и показал, что там болотные огоньки где-то у кладбища. Она, дура, и пошла посмотреть. Прибегает ко мне и начинает жаловаться, что кто-то на кладбище костер жжет пентаграммами и заклинания читает.

Вся компания превратилась в слух. Кажется, жизнь у Германа была нескучной. Он протер лоб усталым движением и надвинул убор обратно на голову.

— Я проверил всё. Вот прихожу к ней и говорю: мол, Нина Прокофьевна, по вашему заявлению проведена работа. Оказалось, что это Баба Яга на вверенной собственной территории жарила шашлыки. Ну, не сама, конечно. К ней племяннички приехали на побывку и с розжигом там чего-то напутали, перелили. А вы больше не бойтесь, Нина, там всё законно. И она как давай рассыпаться в благодарностях, мол спасибо, какой у нас участковый хороший. Не знаю уже, как отвадить ее. Нравлюсь ей, наверное.

— Думаю, Герман, всё проще, — Наталья широко улыбалась. — У Нины в магазине есть книжка долговая, там все в поселке ей должны, включая «нового русского». Кроме вас, — улыбка стала еще шире.

— А зачем ей, чтобы там был весь поселок? — я не выдержал накала деревенских страстей.

— Да она с помощью этой книги, случись что, любого мертвого поднимет, потому что пока не расплатишься — хрен тебе, а не умереть, — расхохотался председатель. — Больно заботлива наша Нина, всё на ней держится.

Мы уходили в сторону оставленных квадроциклов в смешанных чувствах. Наташа махала нам рукой с веранды, пока мы не скрылись за поворотом.

— Ко-тян, ты хоть что-нибудь из этого бреда понял? — медленно проговорила Уэно.

— Я считаю, что в этой истории охренеть как не хватает жидорептилоидов с планеты Нибиру, — признался я.

Мы поднялись на небольшой холм.

На все конопляное поле был нарисован исполинский симметричный знак.

— Или это комбайн заблудился, или мне нужно забрать слова обратно.

Мне пришло в голову, что в целом музей был интересен. Как минимум в энтомологических целях.

— Правим вот туда, — я показал рукой.

На отшибе у кладбища, у самой кромки леса стоял странного вида домик. Перед ним раскидывался небольшой огородик, и пастораль портили только удивительные сваи, держащие избушку. На парковке уже были три военных «Урала», ступа, метелка и один пегой расцветки конь.

— Избушка, а избушка, я Костя Кощеев, — проговорил я. Домишко повернулся ко мне входом и распахнул дверь.

В избушке дым стоял коромыслом. Бравые ребята в зеленых беретах были очень заняты. Один протирал пыль с верхних полок, один торчал из дымохода, один чистил картошку, один измельчал нарванную на известном поле коноплю, один отжимал свежепостиранное постельное белье, а один протирал стол. Я пригляделся. Ага, седьмой в огороде возится.

— Привет, служивые! — я еле успевал вытягивать руку для приветствия. — Привет, бабушка! Как твое ничего, справляешься с племяшками?

Слепая старуха чинно повернулась в мою сторону, и ее приятное лицо осветила нежная улыбка.

— Привет, Костя. Я бы сказала, что рада тебя видеть, да сам знаешь.

Одноглазый пес, лежащий у ее ног, тихо зарычал во сне.

— Спокойно, Лихо, — я почесал его за ухом. — Все свои. Шутница твоя хозяйка.

Уэно взяла второй нож, расчехлила пару хвостов и отправилась воевать с картофелем, Томоко пошла строить глазки в огород. Недзуми вызвался помогать с починкой колеса одного из армейских мотоциклов («из чего он собран, я не знаю, но кувалду, которой это чинится, подержать смогу!»). Я как самый высокий был призван бороться с пылью. Быстро почистив верхние полки, мы со старшим из племянничков вытащили раскладной стол в палисадник и уже заказывали самобранке поляну на двенадцать голодных человек.

— Тринадцать, — прокричал парень из огорода. — Маманька звонила, скоро будет!

— Извини, тринадцать, — мы поправили запрос. Скатерть отдувалась, обмахивалась кисточками, но постепенно стол заполнялся блюдами.

Двое зеленых беретов уже помогали бабуле Яге сойти с порога. Хромые ноги слушались ее посредственно.