Старовский раскоп

В квартире стояла невообразимая духота, проспавшаяся хозяйка охала и изумлялась своему внезапному "запою" вдвоем с симпатичным — но не до такой же степени! — квартирантом. Похоже, причин "пьянству" она уже не помнила. Ну и славно.

— Зоя Петровна, я по делам, — собрался, взял свой комплект ключей и отправился бесцельно бродить по улицам.

Опять шёл снег. Приятным он не был ни в коем разе, а был тяжелым, влажным, липким — значительно потеплело. Желтые фонари оплывали парафиновым светом, редкие витрины пока еще слабо теплились неоном, но на дверях уже повисли таблички "Закрыто". Прямо как в нормальных городах, блин.

Курил, злился, разглядывал полузаметенные снегом мемориальные плиты на домах… «С 1967 по 1969 год в этом доме жил выдающийся…». «С 1917 по 1920 год здесь размещался отде по…».

Думал. И про коммуняк, которые тут каждый угол пометили, и про Славку с Инкой — как они там? Про квартирную хозяйку, замордованную серую женщину годам к пятидесяти, про девушку Алину. Про то, что уже проголодался изрядно, про…

— Эй, мужик, сигаретки не найдется?

На этот раз тонкий пантерий слух подвел.

Их было двое, вышедших из-за угла. Плечистые, в неопределенного покроя и цвета куртках, в кепках, надвинутых на глаза — наитипичнейшая уличная гопота. Настолько правильно гоповская, от манеры цедить слова до почти театрального плевка того, который слева, что Антон растерялся.

— Не курю, — а у самого пачка в нагрудном кармане топорщится.

— Да? Ниффигассе… Колян, ты глядь, — тот, что повыше и поплечистей, едва слюну не пустил от предвкушения предстоящего развлечения. — Совсем оборзел…

Второй усмехнулся нехорошо, придвигаясь ближе, расправляя свои тоже немаленькие плечи. На вид паренек лет двадцати — двадцати двух. Самый пакостный, дурной возраст. Мозги телячьи, а руки чешутся. Удивительно, но никакого страха Антон не почувствовал. Только раздражение. И есть очень хотелось. Отстраненно подумалось, что действительно, всё выблевал, желудок-то пустой.

— Ага, оборзели…

Антон был голоден. И зол. И траванулся с утра. И чувствовал нутром, что что-то во всей этой типичной в общем истории напрягает, только не мог понять, что именно. Ну, кроме самого факта агрессии, разумеется.

— Понаехали здесь, — веско сообщил первый, нарочито небрежно расщелкивая складной ножик. У парня глаза под козырьком кепки оказались льдисто-холодные, не такие, какие должны быть у вошедшего в раж подвыпившего уличного подонка. И он выглядел лет на пять старше своего радостно скалящегося приятеля. Видимо, в паре за главного. — У себя, значит, стесняетесь, а к нам приезжать засирать — ничо, можно?

Как эти двое подошли, Антон не слышал. Двигаются слишком уж плавно, как нормальные пьяные гопники никогда не сумеют. И глаза у второго паренька, теперь только разобрал, не от фонаря желтые, а сами по себе. Еще понял, что сейчас его собрались убивать. На самом деле. Не для развлечения легонько чиркнуть «понаехавшего» по ребрам, разбить нос и выбить пару зубов. Просто убить. Лезвие желтенько блеснуло и у сопляка. Не кастет, не бейсбольная бита, не ногами в пьяном разудалом веселье… Сложилось воедино и проняло.

И вот тогда испугался. А когда Антон пугался, он делался очень злым. И позволял себе лишнее.

— Вы кто вообще такие, ребята? Ходите, приключений на задницу ищите?

Сопляк непроизвольно отшатнулся, сдвинулся на периферию. Тянуло перекинуться полностью, но Антон позволить себе такой роскоши не мог. Всего лишь оскалился и принюхался… Знал — загрызет насмерть, стоит только упасть на лапы. Обоих. Кто вы у нас тут? Волки? Ну, этот, периферийный, положим, вообще волчонок…

— Слыш, мудак, ты чо, вообще оборзел? Ты на кого пасть разеваешь? — сплюнул старший. Он всё еще пытался изображать перепившего придурка и в упор не видеть признаков трансформации у жертвы. Только тщетно — его менее выдержанный приятель уже щерился вполне волчьей пастью. Того и гляди, в шкуру прыгнет.

— Клан волков, если не ошибаюсь. Значит, разжигаем межклановые конфликты? Нарушаем Хартию? — прищурился, оценивая волчонка. Старший сразу посерьезнел и вдруг сделался строгим-престрогим. И то сказать, обвиненьице на трибунал тянет.

— Не мы первые начали, мужик. Мы, типа, ночной дозор. Видал такое кино? Вот мы, типа… интересуемся. И мы в своем праве. Второй день у нас тут бродит оборотень в состоянии ломки. Чужой оборотень, не наш. Кошак…

На последнем слове скривился с непередаваемой брезгливостью.

— А я похож на оборотня в стадии ломки? Я-то здесь причем? — услыхав про кошаков и "типа дозор", слегка расслабился. На груди пригрелась справочка от Координатора Олега.

— А вот мне тоже интересно, причем здесь ты. У вас что, кошак сбрендил, а вы его сюда сбагрили, типа, на пастбище, бля? Типа, чтобы свою территорию не засирать, а трупы на нас списать?

Волк тоже балансировал на грани. Сопляк вертелся под рукой, возбужденно поигрывая ножичком.