Старое русло

— И за это тебе благодарен… Наконец-то поступлю как отец. О чем я говорил? Да, мало нас ушло… За мной гнался командир десантников — высокий, усатый. Лошадь под ним была наша, степная, она плохо слушалась его. Я стрелял в него из винтовки. Не попал. А он в меня из маузера, вот сюда… — Абукаир чуть заметным движением головы показал на левое плечо. — Как я усидел в седле — не знаю…

— Отец, не надо об этом, — Алибеку не хотелось слушать о схватках басмачей с красными, он ни за что не вошел бы в эту юрту, если бы не знал точно, что неожиданно приехавший из Синьцзяна тяжело больной старик, бывший басмач, которому простили прошлое, — его отец; тетка с первого взгляда признала Абукаира и вызвала Алибека из Кзыл-Орды.

— Да, об этом — лишнее, — согласился отец. — Потом, лет через десять, когда мы были уже без Джунаид-хана, посылали из-за границы сюда троих — взять сокровища. Ни один не вернулся, все погибли… Сокровища там. Их трудно найти. По Куван-Дарье много всяких развалин — ветер одни засыпает песком, другие обнажает.

Алибек никак не ожидал такого разговора. Он предполагал, что отец будет просить прощения… И вдруг — странное завещание — найти сокровища Джунаид-хана. Сначала он не поверил. Но отец говорил без тени сомнения, говорил, чувствуя скорую смерть, — как тут не поверить? Любопытство, свойственное любому человеку, росло в Алибеке: где спрятаны сокровища?

— От Перовска, который теперь называется Кзыл-Орда, по дороге на север есть станция Джусалы, — шептал Абукаир. Алибек кивнул, давая понять, что знает станцию Джусалы. — От этой станции прямо на запад на коне ехать день и будет сухое русло Куван-Дарьи. В одном месте русло изгибается луком, и там, где кладут на него стрелу, стоит старая крепость. От этой крепости в пустыне видно много развалин…

Абукаир, задыхаясь, торопился сказать самое главное; голос его звучал горячо, тревожно. Он твердил, как заклинание:

— Ты должен найти сокровища, Алибек! Это нелегко. Надо рыть песок, жить в пустыне — одному там трудно. И все же ты найдешь! Ты должен найти. Это все, что я делаю для тебя, как отец. Обещай, что будешь искать, выполнишь мое завещание, и я умру спокойно, буду знать, что больше не в долгу перед тобой.

— Обещаю, отец. Буду искать, пока не найду.

— Верю… Ты будешь самым богатым человеком в степи. Ведь Советская власть разрешает иметь много денег?

— Да, если они добыты честно.

— Найти клад — это не воровство, это счастье, это удел счастливца.

Абукаир, отдыхая, любовно смотрел на сына. Алибек задумчиво смотрел на дымчато-белый солнечный луч, в котором кружились золотистые пылинки. Два дня назад он и слушать не хотел об отце, напоминание о нем огорчало… Но вот отец появился, и так внезапно, что не было времени хорошенько обдумать свое отношение к нему. Алибек увидел, что отец безнадежно болен и дни его сочтены — это вызвало в его сердце соболезнующее чувство. Сколько пережил он, сколько лет скитался вдали от родины, забывший семью и позабытый всеми, и вот вернулся, чтобы умереть на родной земле. И, оказывается, он не забыл своего сына. Перед самой смертью он дал в руки сына ключ к несметным сокровищам — иди и бери их…

Абукаир прикрыл глаза, сухие губы его шептали теплые слова:

— Иметь много денег — хорошо. Ты еще молод, у тебя вся жизнь впереди. Ты можешь быть мугалимом, можешь и не быть. Можешь держать скот, а можешь и не держать — всегда купишь. Можешь жить в городе или в ауле — где хочешь. Ты пойдешь той дорогой жизни, которую определила тебе судьба. Скажу тебе одну мудрость: не самым проворным и ловким достается первенство в состязаниях, не храбрым — победа, не трудолюбивым — хлеб, не у разумных — богатство, и не искренние обретают благорасположение, а время и случай дает все это. Время и случай для тебя подошли. Возьми богатства Джунаид-хана и будь счастлив! Деньги, богатство дадут тебе силу, свободу, независимость. Но будь осторожен в обращении с ними, не пресыщайся в удовольствиях, не вызывай зависть…

Абукаир умолк. Алибек не тревожил его. Ему хотелось представить картины новой жизни, о которой говорил отец. Картины получались неясные, часто меняющиеся, как на экране кадры кинопленки; он улавливал только что-то сверкающее в тумане и пыли. С непривычки трудно было представить себя обладателем кучи золота и драгоценностей. Что с ними делать? Пока что в жизни он знал только учебу да работу. В войну приходилось быть грузчиком, работать на ремонте железной дороги. Легкой жизни он не знал. Костюм, что сейчас на нем, приобретен ценой длительной экономии. И все люди, среди которых он жил, работали и не знали роскоши. Представления о иной жизни, которую дает золото, не складывались ясно. Время сказочных кладов прошло, — думай лучше, как закончить институт. «Пусть даже и были спрятаны сокровища, но за двадцать пять лет их могли найти. Или взяли те, кто прятал их».

Абукаир, заметивший тень раздумий и сомнений на лице сына, зашептал: