Стархэвен

«Пойдемте, — хочет он сказать. — У меня, есть пропуск, я иду наружу. Идемте со мной, скульптуры, поэты, музыканты, драматические актеры!» Подобно музыканту из сказки, который увел из города всех детей, Майклу хотелось бы увести их всех из гонады. Но он не уверен, что по его пропуску может выйти более, чем один человек, и потому не говорит ничего. Снова вниз. Бирмингэм, Питтсбург, где его зять, Джесон, тщится высвободить безвозвратно канувшее прошлое. Токио, Прага, Варшава, Рейкьявик. Теперь все обширное здание словно бы сидит на его спине. Тысячи этажей, 885 тысяч людей. За это время, что он стоял, выйдя из лифта, народилась дюжина ребятишек. Еще дюжина была зачата, и может быть, кто–то умер. А один человек спасается бегством. Стоит ли говорить «до свидания» компьютеру? Его приборам, наполненным жидкими газами, его блокам? В городе миллион глаз. Эти глаза следят и за ним, но у него все в порядке, у него есть пропуск.

Первый этаж. Все.

Оказывается, это так просто. Но где же выход? Вот это? Такая крошечная шлюзовая камера? А ему представлялся большой вестибюль, ониксовые полы, алебастровые колонны, яркие огни, полированная медь и вращающиеся стеклянные двери. Конечно же ни один важный чин не пользуется этим выходом. Высокие сановники путешествуют на быстролетах, прибывающих и отправляющихся с пристани на тысячном этаже. А грузовые вагоны с продукцией из коммун поступают в гонаду глубоко под землей. Возможно, входом на первом этаже пользуются раз в несколько лет. Ну что же, он выйдет здесь. Как это делается? Майкл поднимает вверх руку с браслетом–пропуском, надеясь, что где–нибудь поблизости имеется сканирующее устройство. Его надежда оправдывается. Над выходом зажигается красный свет, и шлюз открывается. Майкл проходит через шлюз и оказывается в слабо освещенном длинном прохладном туннеле. Дверь шлюза сразу же закрывается за ним — мера предосторожности от заражения внешним воздухом. Он идет вперед, и перед ним с легким скрипом открывается вторая дверь. Ничего не видно в темноте, Майкл ощупью находит ступеньки. Спустившись на семь или на восемь ступенек, он ощупывает под ногой комковатую, податливую субстанцию. Это земля! Он наруже!

2

Майкл чувствует себя, как первый человек, ступивший на поверхность луны. Он решительно передвигает ноги, не зная, чего можно ожидать. Он не в состоянии воспринять такое множество непривычных ощущений. За его спиной закрывается шлюз, и он остается один. Страха у него нет. Первым делом надо сконцентрироваться на чем–то одном. Например, на воздухе. Он делает глубокий вдох. У воздуха другой вкус! Ему кажется, что воздух внутри расширяется, заполняя самые отдаленные складочки в его легких. Но уже через минуту чувство новизны исчезает: воздух, как воздух! Будто он дышал им всю жизнь. А что, если ему угрожают смертельные бактерии? Ведь он пришел из стерильной, герметически изолированной среды. Может, через час он свалится в агонии, неузнаваемо посиневший и раздутый. Или в его ноздрях пустит ростки пыльца, занесенная ветром, и его задушит разрастающаяся масса грибков. Нет, нет, надо забыть про воздух! Майкл поднимает глаза вверх.