Стархэвен

Вот преподаватель гормонетики шестого разряда в одном из крупных университетов Аппалачии, который пригласил молоденькую, достигшую брачного возраста студентку в свою роскошную двухкомнатную квартиру и после ее отказа вступить с ним в половой контакт произвел короткое замыкание болевых центров се мозга, после чего изнасиловал ее и отпустил, лишив при этом всех чувственных реакций. Почему? «Вопрос мужской гордости, — заявил он арестовавшему его служащему. — Латиноамериканская концепция мужественности…»

У него была своя гордость. А вот девушка уже никогда ничего не будет чувствовать. Ни боли, ни наслаждения, если только нанесенное ее нервной системе повреждение не будет устранено хирургическим путем.

А вот жуткий отчет о собрании приверженцев культа, где каждый хотел как можно больше срыгнуть из содержимого своего пищеварительного тракта. Вместо того чтобы закончиться мистическим сопереживанием, это собрание обернулось трагедией. Один из присутствующих, побуждаемый непостижимой жестокостью, тайно поместил в свою жвачку три кристалла псевдоживого стекла, после чего предложил ее своим товарищам. Стекло, внедряясь в ближайшее окружение, проникло во внутренние органы жертв, став причиной их смерти. «Это было чудовищной ошибкой, — заявил преступник. — Моим намерением было проглотить один кристаллик самому и тем самым разделить с ними мучения и окончательное высвобождение. К несчастью, я оказался таким рассеянным…»

История эта задела Квеллена за живое, вызвав подлинно шоковое состояние. Большинство из этих кошмаров не трогало его, но случилось так, что его Джудит была одной из последовательниц этого культа, и мысль о ней не покидала Квеллена с момента посещения Хелейн. Квеллен не видел Джудит и даже не связывался с ней со времени своего последнего возвращения из Африки. Могло запросто получиться так, что вместо одной из незнакомых ему жертв, перечисленных в отчете, погибла Джудит, проглотив эти дьявольские кристаллы псевдоживого стекла. «Это мог быть даже я, — подумал с отвращением Квеллен. — Нужно скорее позвонить Джудит. Я что–то мало уделяю ей внимания».

Он стал дальше просматривать рапорты.

Среди таких трудновообразимых преступлений был обычный процент избиений, поножовщины, лазерщины и других традиционных нарушений. Но масштабы преступности были огромными, и изощренная жестокость была отличительным признаком эпохи.

Квеллен переворачивал страницу за странице, бегло записывая свои замечания и рекомендации на полях донесений. Дойдя до последней страницы, он с отвращением оттолкнул от себя этот надоевший ему до чертиков ворох бумаги.

До сих пор ему не представилась возможность просмотреть кассету, помеченную Броггом индексом «В» и касающуюся расследования дела прыгунов. Брогг сказал, что в ней представлены некоторые косвенные свидетельства о путешествиях во времени за пределами эпохи от 1979 до 2106 года. Квеллен зарядил кассету и расположился поудобнее.

Она содержала различные материалы, подобранные Броггом из анналов оккультизма. Его заместитель собрал сотни отчетов о таинственных появлениях и видениях, исходя, очевидно, из предположения, что они могли представлять из себя путешественников во времени. «Я хочу предположить, — говорилось в пояснительной записке Брогга, — что, хотя обычный диапазон действия аппаратуры перемещений во времени составляет пятьсот лет современной эпохи, существовали отдельные случаи, когда в силу каких–то неисправностей производилось перемещение в гораздо ранние периоды».

«Вполне возможно», — подумал Квеллен. Он стал просматривать свидетельства в настроении отрешенного любопытства.

Свидетельство: показания летописца Жиральда Камбренсиса, родившегося в замке Манорбье в Пемброкшире приблизительно в 1146 году н.э. Жиральд приводит рассказ о рыжеволосом молодом человеке, неожиданно появившемся в доме рыцаря, известного как Элиодор де Стейкпол в Западном Уэлсе:

«Этот странный человек сказал, что его зовут Саймон. Он взял ключи у сенешаля, а также взял себе и работу сенешаля. Он был таким умным управителем, что в доме ничего не терялось, никто и ни в чем не испытывал нужды, отчего усадьба стала процветать все больше. Стоило хозяину или хозяйке только подумать о том, чего же им еще хочется, как он предугадывал их невысказанные желания, как будто читал мысли и выполнял их, даже если и не поступало никаких распоряжений! Он знал, где они тайно прячут свое золото и драгоценности. Он не раз говорил им: к чему такая бережливость? Жизнь коротка, значит, нужно наслаждаться ею! Потратьте свое золото, а то умрете, так и не насладившись жизнью. Ведь те деньги, которые вы сейчас копите, после вашей смерти будут для вас бесполезны.

Он заботился о своей репутации у слуг и крестьян поместья, давал им изысканную еду и питье… Этот странный рыжеволосый человек не переступал порога церкви, не читал святцы, не произносил ни одной католической молитвы. Он никогда не спал в хозяйском доме, но всегда был под рукой, готовый служить и угождать хозяевам, чего бы они ни пожелали».