Стархэвен

Джакомин отправился к выходу, осторожно обходя ванну. Прочь из этой насыщенной парами атмосферы непроветриваемого помещения. Клуфман с неудовольствием глядел на зеленые стекловидные стены. Он думал, что его должны были бы предостеречь заранее. Дело лиц второго разряда предугадывать все волчьи ямы на его пути. Они должны были уже давно изучить проблему прыгунов во всей ее сложности. Они должны были начать беспокоиться об этом еще с 83–го года! Почему же они не удосужились этого сделать?

Клуфман простил себе то, что просмотрел трудности задачи. Другим же было непростительно — им стоило бы понизить разряд!

Вслух он произнес:

— Представим себе, что могло бы случиться, если бы кто–нибудь вмешался в действия зарегистрированных прыгунов. Не допустив этих чокнутых в прошлое, можно было бы весь современный мир вывернуть шиворот–навыворот!

Хирурги ничего не ответили. За смелость говорить с Клуфманом о чем–либо вне сферы профессиональной компетенции можно было поплатиться разрядом. Они закрыли грудную клетку и ввели оживляющие средства. Тотчас начался процесс приживания нового легкого. Температура питательной ванны начала понижаться, автоматически регуляторы подготавливали Клуфмана к возвращению в состояние независимой подвижности.

Он был потрясен. Не послеоперационным шоком — такого никогда еще не было. Он был потрясен осложнениями, которые чуть не произошли. Вмешательство в прошлое!!! Извлечение прыгунов из временной матрицы! «Предположим, — подумал он с раздражением, — какой–нибудь бюрократ седьмого или десятого разряда по собственной инициативе, пытаясь добиться по службе повышения, забежал вперед решительными действиями и помешал отправлению в прошлое нескольким известным ныне прыгунам. И тем самым перевернул всю структуру причинно–временных связей и безвозвратно изменил прошлое. Тогда все могло быть совершенно иным. Я мог бы стать привратником, техником, продавцом таблеток от головной боли. Возможно, я никогда не родился бы или имел бы седьмой разряд, а Дантон существовал бы на самом деле и был бы на самой верхушке власти. Или могла бы наступить полная анархия — без всяких намеков на Верховное Правление. Все что угодно! Что угодно… Мир мог бы стать совершенно иным. Трансформация подкралась бы, как вор в ночи, и перемена прошлого, естественно, осталась бы не обнаруженной. Я никогда бы и не узнал об изменении своего статуса. Возможно, — вдруг подумал Клуфман, — уже произошло несколько таких изменений».

Возможно ли это?

Не расстроены ли уже намерения двух–трех прыгунов, бегство которых зафиксировано, каким–нибудь переусердствовавшим служащим? И не произошли ли уже фундаментальные изменения в прошлом, пятьсот лет тому назад, изменения, которые никогда уже не будут замечены? Клуфман внезапно ощутил мучительное чувство нестабильности Вселенной. Вот он, на глубине шестисот метров под землей, живет, как обычно, в самом фундаменте цивилизации, ибо Верховное Правление всегда занимало самый нижний ярус, и располагает вот уже десятки лет такой неограниченной властью, о которой даже мечтать не смели ни Аттила, ни Чингис–хан, ни Наполеон, ни Гитлер. И тем не менее чувствует, как обрываются уходящие в далекое прошлое поддерживающие его корни. Ему стало не по себе от этого ощущения. Какой–то безликий служака, мелкий исполнитель мог в результате одной–единственной ошибки все уничтожить, а он, Клуфман, бессилен предотвратить случившееся. Вполне возможно, что так оно уже и случилось.

«Мне не следовало впутываться в эту затею с прыгунами», — подумал он.

Но Клуфман привык упорствовать в своих заблуждениях. Он поступил правильно, но не учел всех опасных факторов. Прежде чем напустить свою бюрократическую машину на проводника перебежчиков, ему следовало бы дать твердые распоряжения в отношении вмешательства в прошлое. Он задрожал при мысли о своей уязвимости, которую он сам создал. В любое время после 2486 года сооружение власти, с таким трудом возведенное за многие годы, может быть уничтожено слепым рвением мелкого чиновника.

Уколы десятка автоматических шприцев напомнили ему о том, что он снова теряет самообладание.

— Пришлите ко мне Джакомина! — приказал он.

Джакомин вошел через несколько секунд. Он был озадачен внеурочным вызовом. Клуфман сильно наклонился вперед, наполовину высунувшись из ванны и заставив протестующе взвыть добрый десяток сервомеханизмов в его теле.

— Я только хотел еще раз подчеркнуть, — сказал он, — чтобы было полное понимание моих инструкций. Никаких помех убытию прыгунов. Никаких! Понимаете, Джакомин? Н–и–к–а–к–и–х! Н–и п–р–и к–а–к–и–х о–б–с–т–о–я–т–е–л–ь–с–т–в–а–х! Ясно?

— Понятно.