Старинные рассказы. Собрание сочинений. Том 2

Написал он краткую и достоверную историю от сотворения мира до наших дней с экскурсией в будущее. Вначале сотворены тверди и тверди, миры и миры, державы и державы, царствы и государствы, а потом и прочая вся. Потом сотворены гог и магог, предки современных американцев, а спустя три тысячи шестьсот лет сотворены Адам и Ева, предки наши. Обе породы в свое время вымрут и заменятся новыми породами и будут тако жить всегда и непрестанно, и тому не будет конца. В общем — нечто от апокрифов с предчувствием Дарвина. Что касается современности, то ныне царствующая всемилостивейшая царица Екатерина, свергнув с престола мужа своего, хотевшего искоренить православную веру, узнает восстание собственного сына Павла и скончается на сороковом году царствования. И тогда под ноги Павла будет покорена вся земля турецкая и все греки, а под отроками его, Александром и Константином, будет покорена и вся земля. Мессия, предсказанный Писанием, уже явился и пока живет в Орле между торгующими жидами под именем Федора Крикова. А кончится все тем, что сам он, Авель, будет пребывать во всех странах, и во всех областях, и во всех городах, и во всех пространствах, а ум его уже и ныне находится во всех твердях, во всех звездах и во всех высотах, в них ликуя и царствуя, господствуя и владычествуя. Проживет он, Авель, 83 года и 4 месяца, после чего, под именем Дадамея, воцарится на тысячу лет, и будет по всей земле едино стадо и един пастырь, а потом мертвые воскреснут.

Книгу свою Авель назвал страшной и престрашной, и таковою же показалась она не только генерал-прокурору, а и самой Екатерине, приятельнице Вольтера и Дидро. После долгих и обстоятельных допросов о сей неистовой книге и после свидания с самой императрицей — был отправлен неосторожный прорицатель на вечное заключение в Шлиссельбургскую крепость как вредный мыслитель и опасный заговорщик.

* * *

Но недаром все, что рассказывал и предсказывал Авель, сам он узнал, будучи временно восхищен на небо. Его прорицание о годах царствования Екатерины сбылось, и даже на четыре года раньше. В марте 1796 года он был заключен в крепость, — к концу года пали его оковы волею нового императора. Мало того, Павел Петрович позвал его во дворец, принял его «со страхом и радостию», обласкал и приказал исполнить желание Авеля: постричь его снова в монахи как неправильно расстриженного.

Заботится об Авеле сам новый генерал-прокурор А. Б. Куракин[244], приказ царя выполняет сам митрополит Гавриил. И как ни хорошо Авелю в Невском монастыре, а тянет его беспокойный дух обратно в Валаамскую пустынь, где было ему столько видений.

Здесь написал Авель другую книгу, подобную первой, но еще важнее. Книгу эту он показал игумену отцу Назарию.

Прочтя книгу, игумен показал ее своему казначею и прочей братии, и сотвориша совет послать ту книгу в Петербург митрополиту.

Митрополит же, видя в ней написано тайная и безвестная и ничто же ему понятно, скоро ту книгу послал в секретную палату, где совершаются важные секреты и государственные дукаменты.

Начальник палаты доложил генералу, который управляет весь Сенат.

Генерал доложил императору Павлу.

Император, вычитав в той книге про самого себя, переменил милость на гнев и приказал заключить отца Авеля в Петропавловскую крепость.

А случилось то, что прорицатель Авель в своей книге предсказал скорую смерть императора. И опять удачно! А потому пришлось ему посидеть в крепости, как и в первый раз, десять месяцев и десять дней. Когда же, волей Божией и рук человеческих пособием, исполнилось пророчество отца Авеля — новый император Александр освободил Авеля, послав его сначала в Соловецкий монастырь, а там и выпустив на полную свободу.

* * *

Каковую свободу получив, написал Авель третью книгу, мудрую-премудрую, страшную-престрашную. Нужно ли прибавлять, что с нею приключилась прежняя история, окончившаяся для Авеля серьезнее. Когда та книга дошла до императора Александра и когда он в ней прочитал, что через десять лет будет город Москва взят неприятелем, — приказано было абие заключить монаха Авеля в Соловецкий монастырь, под присмотр строжайший, пока сбудутся его пророчества.

И сидел Авель в соловецкой тюрьме десять лет и десять месяцев. Десять раз был под смертью, сто раз приходил в отчаяние, тысячу раз находился в непрестанных подвигах, а прочих искусов было отцу Авелю число многочисленное и число бесчисленное, пока, наконец, не пришел на Москву Наполеон, да исполнится Авелево великое предсказание.

И когда Москва была взята Наполеоном, вспомнил царь об Авеле и приказал князю Голицыну:

«Монаха отца Авеля выключить из числа колодников и включить в число монахов на всю полную свободу».

И не только приказано было дать отцу Авелю на прогон денег, но и был он приглашен в Петербург, если жив и здоров и если ехать хочет.