Старик Хоттабыч (худ. Г. Вальк)

— Добрый вечер, синьоры! — вежливо поклонился Женя, обращаясь к рыбакам.

— Подумать только, как много развелось в нашей бедной Италии бездомных детей! — произнёс простуженным голосом один из рыбаков, седой и тощий. — Джованни, дай-ка им чего-нибудь покушать.

— Хлеба в обрез, но луковиц хватит, а соли имеется даже больше чем надо! — весело откликнулся курчавый коренастый парень лет девятнадцати, чистивший рыбу для ужина. — Присаживайтесь, ребята, скоро будет готова вкуснейшая из похлёбок, когда-либо сваренных в Генуе и её окрестностях.

То ли весёлый Джованни действительно был поваром-самородком, то ли очень уж ребята проголодались, но им показалось, что они сроду не пробовали более вкусного блюда. Они ели с таким аппетитом, то и дело причмокивая от удовольствия языком, что рыбаки, наблюдая за ними, только посмеивались.

— Если хотите ещё, — сказал потягиваясь, Джованни, — варите сами — наука нехитрая. А мы пока приляжем отдохнуть. Только крупную рыбу не берите. Крупная пойдёт утром на продажу, чтобы нам было чем уплатить налоги синьору министру финансов. Вы, наверно, слыхали про этого синьора: он всё время заботится, чтобы у нас в кошельке не завалялись лишние денежки, а то у синьора военного министра не будет на что покупать заокеанское оружие…

Женя тотчас же начал хлопотать у костра, а Волька, засучив штаны, пробрался по воде к лодке, заваленной уснувшей рыбой.

Набрав сколько надо, он хотел уже возвращаться на берег, когда взор его случайно упал на сложенные возле мачты рыболовные сети. Одинокая рыбка билась в них, то замирая, то с новой силой возобновляя свои бесплодные попытки освободиться.

«Пригодится для ухи», — подумал Волька и извлёк её из ячейки сетей. Но в его руках она вновь забилась с такой силой, что Вольке вдруг стало её очень жалко, и он, оглянувшись, как бы не заметили рыбаки, бросил рыбку за борт.

Рыбка еле слышно шлёпнулась в тёмную воду бухты и превратилась в сияющего Хоттабыча.

— Да будет благословен день твоего рождения, о добросердечный сын Алёши! — растроганно провозгласил он, стоя по пояс в воде. — Ты снова спас мне жизнь. Ещё несколько мгновений — и я задохся бы в сетях, в которые столь беспечно попал в поисках моего несчастного брата.

— Хоттабыч, дорогой, ну какой ты молодец, что оказался живой! — сказал счастливый Волька. — Мы тут так за тебя волновались!

— А меня терзала мысль, что ты, о двукратный мой спаситель, и наш юный друг остались без меня голодные и одинокие в чужой стране.

— Мы совсем не голодные, нас тут рыбаки здорово накормили.

— Да будут благословенны эти добрые люди! — в жаром произнёс Хоттабыч. — Они богаты?

— По-моему, очень бедные.

— Пойдём же скорее, и я их достойно отблагодарю.

— Я думаю, что так делать не годится, — сказал, немножко подумав, Волька. — Поставь себя на их место: вдруг ночью из воды вылезает какой-то мокрый старик… Нет, так не годится.

— Ты прав, как всегда, — согласился Хоттабыч. — Возвращайся же на берег, а я не замедлю прийти к вам.

Спустя короткое время вздремнувших было рыбаков разбудил приближающийся конский топот. Вскоре у догоравшего костра остановился необычный всадник.

Это был старик в дешёвом парусиновом костюме и жёсткой соломенной шляпе канотье. Его величественная борода развевалась по ветру, открывая для всеобщего обозрения вышитую украинскую сорочку. Ноги его в вычурных, расшитых золотом и серебром розовых туфлях с причудливо загнутыми кверху носками упирались в золотые стремена, усыпанные алмазами и изумрудами, Седло, на котором он восседал, было столь великолепно, что само по себе составляло целое состояние. Под седлом играла лошадь неописуемой красоты. В обеих руках старик держал по большому кожаному чемодану..

— Могу ли я увидеть благородных рыбаков, столь великодушно приютивших в накормивших двоих голодных и одиноких отроков? — обратился он к Джованни, шедшему ему навстречу.

Не дожидаясь ответа, Хоттабыч слез с лошади и с облегчением поставил чемоданы на песок.

— А в чём дело? — отозвался осторожный Джованни. — Вы их разве знаете?

— Мне ли не знать моих юных друзей! — воскликнул Хоттабыч, по очереди обнимая подбежавших к нему Вольку и Женю.

Потом он обратился к растерянно взиравшим на него рыбакам:

— Поверьте, о достойнейшие из рыбаков, я не знаю, как отблагодарить вас за ваше драгоценное гостеприимство и добросердечие!

— А за что нас благодарить? — удивился седой рыбак. — За ушицу, что ли? Она нам недорого стала, поверьте мне, синьор.

— Я слышу слова поистине бескорыстного мужа, в тем глубже чувство моей благодарности. Позвольте же мне отплатить вам хотя бы этими скромными дарами, — сказал Хоттабыч, протянув оторопевшему Джованни оба чемодана.

— Тут, видимо, какая-то ошибка, уважаемый синьор, — промолвил Джованни, обменявшись недоуменным взглядом со своими товарищами. — За эти два чемодана можно купить по крайней мере тысячу таких похлёбок, какой мы накормили мальчиков. Вы не думайте, что она была какая-то особенная. Мы люди бедные…