Старик Хоттабыч

— Не веришь, презренный?! — свирепо вскричал старичок, но тут же взял себя в руки, снова рухнул на коленки и с такой силой стукнулся при этом лбом о пол, что в аквариуме заметно колыхнулась вода и сонные рыбки всполошенно заметались взад и вперёд. — Прости меня, о юный мой спаситель, но я не привык, чтобы мои слова брались под сомнение… Знай же, благословеннейший из отроков, что я не кто иной, как могучий и прославленный во всех четырёх странах света джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, то есть сын Хоттаба.

Всё было настолько интересно, что Волька даже позабыл о том, что он висит под потолком на ламповом крюке.

— Джин?.. Джин — это, кажется, такой американский спиртной напиток?..

— Не напиток я, о пытливый отрок! — снова вспылил старичок, снова спохватился и снова взял себя в руки. — Не напиток я, а могущественный и неустрашимый дух, и нет в мире такого волшебства, которое было бы мне не по силам, и зовут меня, как я уже имел счастье довести до твоего много — и высокочтимого сведения, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или, по-вашему, Гассан Абдуррахман Хоттабович. Назови моё имя первому попавшемуся ифриту, или джинну, что одно и то же, и ты увидишь, — хвастливо продолжал старичок, — как он задрожит мелкой дрожью и слюна в его рту пересохнет от страха.

И случилась со мной — апчхи! — удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся. Я, несчастный джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда — мир с ними обоими! — я и брат мой Омар Юсуф Хоттабович. И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Барахию, и тот доставил нас насильно. И Сулейман ибн Дауд - мир с ними обоими! — приказал принести два сосуда: один медный, а — другой глиняный, и заточил меня в глиняном сосуде, а брата моего, Омара Хоттабовича, — в медном. Он запечатал оба сосуда, оттиснув на них величайшее из имён аллаха, а потом отдал приказ джиннам, и они понесли нас и бросили брата моего в море, а меня в реку, из которой ты, о благословенный спаситель мой, — апчхи, апчхи! — извлёк меня. Да продлятся дни твои, о… Прости меня, я был бы несказанно счастлив узнать твоё имя, прелестнейший отрок.

— Меня зовут Волька, — ответил наш герой, продолжая медленно раскачиваться под потолком.

— А имя счастливого отца твоего, да будет он благословлён во веки веков? Как твоя почтенная матушка зовёт твоего благородного батюшку — мир с ними обоими?

— Она зовёт его Алёша, то есть Алексей…

— Так знай же, о превосходнейший из отроков, звезда сердца моего, Волька ибн Алёша, что я буду впредь выполнять всё, что ты мне прикажешь, ибо ты спас меня из страшного заточения. Апчхи!..

— Почему вы так чихаете? — осведомился Волька, словно всё остальное было ему совершенно ясно.

— Несколько тысячелетий, проведённых в сырости, без благодатного солнечного света, в холодном сосуде, покоящемся в глубинах вод, наградили меня, недостойного твоего слугу, утомительным насморком. Апчхи!.. Апчхи!.. Но всё это сущая чепуха и недостойно твоего драгоценнейшего внимания. Повелевай мной, о юный господин! — с жаром заключил Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, задрав вверх голову, но продолжая оставаться на коленях.

— Прежде всего поднимитесь, пожалуйста, с колен, — сказал Волька.

— Твоё слово для меня закон, — послушно ответствовал старик и встал на ноги. — Я жду твоих дальнейших повелений.

— А теперь, — неуверенно промолвил Волька, — если это вас не затруднит… будьте добры… конечно, если вас это не очень затруднит… Одним словом, мне бы очень хотелось очутиться на полу.

В тот же миг он оказался внизу, рядом со стариком Хоттабычем, как мы будем в дальнейшем для краткости величать нашего нового знакомого. Первом делом Волька схватился за штаны. Штаны были совершенно целы.

Начинались чудеса.

IV. ЭКЗАМЕН ПО ГЕОГРАФИИ

— Повелевай мною! — продолжал Хоттабыч, глядя на Вольку преданными глазами. — Нет ли у тебя какого-нибудь горя, о Волька ибн Алёша? Скажи, и я помогу тебе.

— Ой, — всплеснул руками Волька, кинув взгляд на бодро тикавший на его столе будильник. — Опаздываю! Опаздываю на экзамен!..

— На что ты опаздываешь, о драгоценнейший Волька ибн Алёша? — деловито осведомился Хоттабыч. — Что ты называешь этим странным словом «эк-за-мен»?

— Это то же самое, что испытания. Я опаздываю в школу на испытания.

— Знай же, о Волька, — обиделся старичок, — что ты плохо ценишь моё могущество. Нет, нет и ещё раз нет! Ты не опоздаешь на экзамен. Скажи только, что тебе больше по нраву: задержать экзамены или немедленно оказаться у врат твоей школы?

— Оказаться у врат, — сказал Волька.

— Нет ничего легче! Сейчас ты будешь там, куда ты так жадно тянешься своей юной и благородной душой, и ты потрясёшь своими познаниями учителей своих и товарищей своих.

С приятным хрустальным звоном старичок снова выдернул из бороды сначала один волосок, а за ним другой.

— Боюсь, что не потрясу, — рассудительно вздохнул Волька, быстренько переодеваясь в форменную одежду. — По географии я, честно говоря, на пятёрку не вытяну.