Старик Хоттабыч

— Но ведь старость твоя очень далека! Ты ведь, увы, ещё так юн!

— Ничего,- ответил мужественно Серёжа,- я могу подождать.

Услышав Серёжин ответ, ребята радостно засмеялись, а джинн, беспрестанно выкрикивая какие-то ругательства на арабском языке, стал метаться взад и вперёд по крошечной каюте, расшвыривая в бессильной злобе всё, что ему попадалось на пути. Так продолжалось по крайней мере пять минут, пока он не пришёл наконец к какому-то решению. Он захохотал тогда таким страшным смехом, что у ребят мороз пошёл по коже, остановился перед онемевшим от ужаса Серёжей и торжествующе произнёс:

— Спору нет, ты хитёр, и я не могу тебе в этом отказать! Но Омар Юсуф ибн Хоттаб хитрее тебя, о презренный…

— Омар Юсуф ибн Хоттаб?! -в один голос воскликнули поражённые ребята.

Но джинн, дрожа от злобы, заорал:

— Молчать, или я вас всех немедленно уничтожу! Да, я — Омар Юсуф ибн Хоттаб, и я хитрее этого мальчишки. Я выполню его просьбу, и он действительно умрёт от старости. Но,- он окинул ребят победным взглядом,- но старость у него наступит раньше, чем вы успеете сосчитать до ста!

— Ой! — воскликнул Серёжа звонким мальчишеским голосом.- Ой! — воскликнул он через несколько секунд басом.- Ой,- захрипел он ещё через несколько секунд дребезжащим, стариковским голосом,- ой, умираю!

И его друзья с тоской взирали на то, как Серёжа с непостижимой быстротой превратился на их глазах сначала в юношу, потом в зрелого мужчину с большой чёрной бородой, как затем его борода быстро -поседела, а сам он стал пожилым человеком, а затем дряхлым, лысым стариком. Ещё несколько секунд — и всё было бы кончено, если бы Омар Юсуф, злорадно наблюдавший за быстрым угасанием Серёжи, не выкрикнул при этом с тоской:

— О, если бы со мною был сейчас мой несчастный брат! Как он насладился бы моим торжеством!

— Постойте! — закричал тогда изо всех сил Волька.- Скажите только: вашего брата звали Гассан Абдуррахман?

— Как ты дознался до этого? — поразился, в свою очередь, Омар Юсуф.- Не напоминай мне о нём, ибо сердце у меня разрывается на части при одном лишь воспоминании о несчастном Гассане. Да, у меня был брат, которого так звали, но тем хуже будет тебе: ты разбередил мою кровоточащую рану!

— А если я вам скажу, что ваш брат жив? А если я вам покажу его живым и здоровым, тогда вы пощадите Серёжу?

— Если бы я увидел моего дорогого Гассана, тогда твой приятель остался бы жить до тех пор, пока он не постареет по-настоящему! И это тогда случится, уверяю тебя, очень не скоро. Но если ты обманываешь меня… О, клянусь, тогда никто из находящихся здесь не спасётся от моего справедливого гнева!

— Подождите, в таком случае, одну, только одну минуточку! — обрадованно воскликнул Волька, рванул дверь каюты и через несколько секунд ворвался в кают-компанию, где Хоттабыч азартно сражался в шахматы со Степаном Тимофеевичем.

— Хоттабыч, миленький,- взволнованно залепетал Волька,- беги скорее со мною в Серёжину каюту, там ждёт тебя очень большая радость…

— Для меня нет большей радости, чем сделать мат высокочтимому моему другу Степану Тимофеевичу,- степенно отвечал Хоттабыч, задумчиво изучая положение на доске.

— Хоттабыч, не задерживайся здесь ни на одну минуту, я тебя очень и очень прошу немедленно пойти со мною вниз!

— Хорошо,- отвечал Хоттабыч и сделал ход ладьёй.- Шах!… Иди, о Волька, я приду, как только выиграю, а это, по моим расчётам, произойдёт не позже как через два-три хода.

— Это мы ещё посмотрим,- бодро возразил Степан Тимофеевич,- это ещё бабушка надвое сказала. Вот я сейчас немножко подумаю и…

— Думай, думай, Степан Тимофеевич,- иронически ухмыльнулся старик.- Всё равно ничего не придумаешь. Почему не подождать? Пожалуйста.

— Некогда ждать! — воскликнул с отчаянием Волька и смахнул рукой фигуры с доски.- Если ты сейчас со мною не спустишься бегом вниз, то и я, и Серёжа, и Женя погибнем мучительной и страшной смертью! Бежим!

— Ты себе слишком много позволяешь! — недовольно пробурчал Хоттабыч, но побежал вместе с Волькой вниз.

— Значит, «ничья»! — торжествующе крикнул им вслед Степан Тимофеевич, очень довольный, что так счастливо выскочил из совершенно безнадёжной для него партии.

— Ну нет, какая там «ничья»… — запротестовал Хоттабыч, порываясь вернуться назад, но Волька примирительно воскликнул:

— Конечно, «ничья», типичная «ничья»! — и изо всех сил втолкнул недоумевающего Хоттабыча в каюту, где бесновавшийся Омар Юсуф уже собирался привести в исполнение своё зловещее обещание.

— Что это за старик? — осведомился Хоттабыч, увидев лежавшего на койке, жалобно стонавшего старца, бывшего ещё несколько минут назад тринадцатилетним мальчиком Серёжей.- И это что за старик? — продолжал он, указывая на Омара Юсуфа, но тут же побледнел и, не веря своему счастью, сделал несколько неуверенных шагов вперёд и тихо пробормотал: — Селям алейкум, Омарчик!