Старик Хоттабыч

Что стало с вратарём? Почему он прижался лицом к боковой штанге и только вскрикивает: «Ой, мама!» — каждый раз, когда бьют по его воротам? Почему он вдруг, ни с того ни с сего, уходит с задумчивым лицом из ворот каждый раз в самый решающий момент?

— Мазила! — кричали ему со всех трибун.- Марала! Как ты играешь?

Но он, прославленный вратарь первого класса, продолжал выходить нетвёрдым шагом из ворот в сторону, лишь только приближались шайбовцы.

— Ты что, очумел, Гришка, что ли? — бесновался за сеткой Егорушка, и вратарь отвечал ему со стоном:

— И верно, очумел. Меня всё время как будто кто за шиворот волочит. Я упираюсь, а он меня толкает из ворот. Я к мячу, а он меня к штанге прижимает так, что не оторваться.

— Ой и худо же тебе, Гриша!

— И не говори!… Срам-то какой, скандал на всю Европу!

Но вот наконец зубиловцы прорвали фронт нападения и полузащиты «Шайбы» и яростно повели мяч к её воротам.

Защита шайбовцев от долгого бездействия разложилась и не смогла быстро мобилизовать свои силы на борьбу с неожиданной опасностью. А вратарь — тот и вовсе сидел себе спокойно на травке и лузгал дынные семечки.

Пока он, давясь непрожёванными семечками, вскакивал на ноги, зубиловцы ударили по незащищённым воротам, в самый центр.

— Хоттабыч, миленький, дорогой, дай зубиловцам хоть размочить игру! — взмолился в этот момент Волька.

Но Хоттабыч прикинулся, будто ничего не слышит, и мяч, летевший в центр ворот, неожиданно свернул к левой штанге и ударился о неё с такой силой, что пролетел через всё поле, старательно облетая всех встречавшихся на его пути зубиловцев, как если бы он был живой, и плавно и мягко вкатился в многострадальные ворота «Зубила».

24:0! При игре равных примерно по силе команд этот счёт просто поражал. И тогда Волька совершенно вышел из себя.

— Я требую… я, наконец, категорически приказываю тебе немедленно прекратить это издевательство! — прошипел он, глотая слёзы, Хоттабычу.- А то я навсегда прекращаю с тобой знакомство. Выбирай: я или «Шайба»!

— Ты ведь сам болельшик, о прекраснейший из гневающихся. Так неужели ты не можешь меня понять? — запротестовал Хоттабыч с отчаянием, но, почуяв по Волькиному тону, что на сей раз действительно может прийти конец их дружбе, он простонал: — Я смиренно жду твоих дальнейших приказаний.

— Зубиловцы не виноваты, что ты болеешь за «Шайбу», а ты их опозорил перед всей страной. Сделай так, чтобы все видели, что они не виноваты в своём проигрыше.

— Слушаю и повинуюсь, о юный вратарь моей души.

Ещё не замолкла сирена судьи, извещавшая о конце первого тайма, как все одиннадцать игроков команды добровольного физкультурного общества «Зубило» дружно начали чихать, кашлять и сморкаться. Кое-как построившись в затылок и вяло перебирая ногами, они поплелись унылой рысцой, непрерывно чихая, сморкаясь и кашляя, в свою раздевалку.

Через минуту туда вызвали врача: вся команда чувствовала себя нездоровой. Врач пощупал у всех пульс, предложил всем снять майки, потом осмотрел у всех полость рта и, в свою очередь, вызвал в раздевалку судью.

— Вот что, Лука Евгеньевич: придётся матч отложить, а сегодняшний счёт признать недействительным.

— А позвольте узнать, почему?

— А потому,- растерянно произнёс врач,- что команда «Зубила» не может быть по крайней мере семь дней выпущена на футбольное поле — она вся сплошь больна.

— Больна? Чем?

— Очень странный медицинский случай, Лука Евгеньевич. Все эти одиннадцать вполне взрослых товарищей одновременно заболели детской болезнью — корью. Я бы, Лука Евгеньевич, сам не поверил, если бы только что не осмотрел их всех самым тщательным образом.

Редкий факт, когда одиннадцать взрослых спортсменов вторично в своей жизни и одновременно заболели корью, а на другой день проснулись совершенно здоровыми, был подробно описан в статье известного профессора Л. И. Коклюш, напечатанной в научном медицинском журнале «Корь ихворь». Статья называется «Вот тебе и раз!» и пользуется таким успехом, что в библиотеках номер журнала с этой статьёй совершенно невозможно достать: он всё время находится на руках. Так что вы, дорогие читатели, лучше его и не ищите. Всё равно не найдёте. Только зря время потратите.

XXXIII . Примирение

Облачко, прикрывавшее солнце, за минованием надобности тотчас же уплыло за горизонт. Снова стало жарко и совсем светло. Восемьдесят тысяч человек, население приличного дореволюционного губернского города, медленно расходились со стадиона, с трудом просачиваясь сквозь тесные бетонные проходы. Люди не спешили: каждому хотелось высказать свои соображения по поводу небывалых обстоятельств так странно закончившегося матча. Приводились догадки одна другой оригинальней. Но даже самые горячие головы не могли себе представить что-нибудь, хоть отдалённо напоминавшее действительные причины срыва состязаний.

Только четыре человека не принимали участия в дискуссии. Они покинули северную трибуну, храня полное молчание. Молча влезли в переполненный троллейбус, без единого слова вылезли из него у Охотного ряда и разошлись по домам.